Мы с Микаэлой переглянулись понимающим взглядом, после чего я обернулась, чтобы как можно незаметно взглянуть на того, кто поймал пронзительный взгляд моей подруги.

— Все, ее нет! — захихикала Микаэла, отвлекая меня от высокого парня со здоровыми бицепсами, который явно походил под типаж Сюзанны; я перевела взгляд на нее, наблюдая, как она пересекает бар, демонстративно покачивая своими стройными бедрами.

— Не понимаю, как она так может взять и… найти другого очередного парня.

Сюзанна почти достигла двухзначной цифры, встречаясь с мужчинами. Но я не была здесь, чтобы осуждать ее. Она могла делать все, что ей нравилось, в пределах разумного, конечно. Я лично не занималась такими вещами. Честно говоря, я вообще не занималась сексом. Последний и единственный раз, когда это было, оставил на моем сердце сильный ожег. Поэтому я не могла влюбиться в парня, пока не была абсолютна уверена, что у нас с ним есть хоть какие-то взаимные чувства.

На данный момент я была довольна своей жизнью. Я была слишком занятой для чего-то, что могло зайти дальше флирта в баре, и меня это вполне устраивало. Я была молода, у меня было время. У Сюзанны, казалось, была миссия — опробовать всех чертовых лягушек, которые могут попасться к ней в руки, пока она не найдет того самого неуловимого принца.

Сюзанна вернулась к столику с парнем и двумя его друзьями, которые плелись позади них. Они уселись и стали представляться. К сожалению, парень, который ей так понравился, Сэб, перевел все внимание с нее на меня. Я обрадовалась, что хоть кто-то мог быть не заинтересован в Сюзанне.

Сэб действительно был милым. Он задавал мне много вопросов, на которые я отвечала с удовольствием. Мы смеялись и болтали о всяких житейских глупостях, и ребята купили нам еще по одному напитку.

После нескольких часов, новые друзья начали уговаривать нас пойти в клуб. Микаэла не выглядела слишком уверенной, но я не собиралась оставлять ее одну, поэтому мы с Сюзанной пошли освежиться в дамскую комнату, пока Микаэла все обдумывала.

Мы стояли у раковин, накладывая румяна и губную помаду, пока Сюзанна рассуждала:

— Итак… Сэб — восхитителен. Сможет ли он освежить самую сухую в истории лужайку или ты снова включишь свою Ханну-Дразнилку?

Я заворчала.

— Ханна-Дразнилка?

Она одарила меня взглядом типа да ладно притворяться, а затем сказала:

— Ханна-Дразнилка — это великолепная Ханна Николс, которая всегда подцепляет горячего из самых горячих, флиртует с ним несколько часов, а затем уходит, оставляя его с синими яйцами и без номера телефона.

— Что за вздор, — возразила я. — Если я не заинтересована, то не навязываюсь. Это безобидные разговоры не о чем. Всего-то.

В этот раз она одарила меня одним из своих регулярных взглядов — нетерпеливое выражение, которое говорило за нее, что меня сложно понять.

— Да что с тобой не так? Когда ты, наконец, собираешься преодолеть прошлое и найти кого-то другого?

Я потрясла головой, притворяясь, что не знала, о чем она говорила.

— А ты не думала, что я и так могу быть счастлива? Это разве не причина? Быть счастливой? Ведь так и есть. Я люблю свою работу, люблю семью, люблю друзей. У меня прекрасная жизнь, Сюзанна.

Она фырчала время от времени.

— Ага, скажи это самой себе.

Кровь закипела в жилах от возмущения.

— Что за проблемы? Это все из-за Сэба? Потому что ты им заинтересована?

На этот раз Сюзанна повернулась ко мне, сужая глаза.

— Если бы я хотела его, он был бы моим, не волнуйся.

— Тогда в чем дело?

— Ох, не разговаривай со мной, будто я — одна из твоих детей. В последнее время ты становишься все скучнее.

Я недоверчиво посмеялась над тем, куда завернул наш разговор. Сюзанна не была тактичным человеком, и она имела привычку срываться на людях, но сегодня вечером она выплеснула мне в лицо все колкости, чего раньше она никогда не делала.

— В свою защиту скажу, что ты ведешь себя, как ребенок.

— Ах, да пофиг. — Она поднимает руки от безысходности, как постоянно делала наша королева драмы. — Давай просто узнаем у Микаэлы, хочет ли она в клуб… — Я была уверена, что она собиралась сказать еще что-то, но она лишь поджала губы и вылетела из туалета.

Выходя из уборной, я получила смс от Люси, подруги по совместным курсам подготовки учителей; она спрашивала, не хочу ли я присоединиться к ней за выпивкой. Она была неподалеку — за углом в пабе на Королевской Миле⁵ с некоторыми друзьями. Я ответила ей, потом неохотно поплелась к компании.

— Микаэлла решила пойти с нами, — радостно сообщила Сюзанна, словно она не имела меня словесно несколько минут назад.

Я сжала плечо Микаэлы и затем улыбнулась им всем.

— Повеселитесь как следует. А меня ждут другие дела.

Игнорируя шипение Сюзанны, я побрела прочь от этой «драмы» и великолепных парней, и провела остаток времени, напиваясь с людьми, которых не заботило, одна я или замужем, тощая или жирная, амбициозная или пустышка. Они просто расслаблялись и снимали стресс, накопленный на работе, и это все, что мне было нужно.

Жизнь хороша, и я уж точно не хотела слушать весь вечер от кого-то, что это не так.

∙ ГЛАВА 2 ∙

Следующим утром я проснулась и начала готовиться к вечеринке Джо и Элли по поводу рождения малышей. Моя мама, Элоди, устраивала такие посиделки у себя дома для всех девушек, пока мужчины приглядывали за детьми.

Как только я выключила фен и уселась за макияж, в домофон позвонили. Никого не ожидая, я удивилась и подумала, что, возможно, кто-то из девчонок решил заскочить ко мне перед вечеринкой.

— Да? — сказала я в трубку домофона.

— Это я, — произнес знакомый мне низкий и мужской голос.

— Поднимайся, — ответила я, обрадованная неожиданным визитом.

Когда я открыла дверь, Коул Уокер улыбнулся и шагнул внутрь. Я подставила ему щеку для поцелуя и предложила кофе, на что он согласился и последовал за мной на кухню.

Коул Уокер был младшим братом Джо. Он на год младше меня, но со стороны это сложно заметить. Я еще не встречала такого парня, чтобы в раннем возрасте он был столь же умным, как и Коул. Сколько я его знаю, он всегда был таким. Он больше вел себя, как зрелый мужчина, чем под стать своему возрасту.

Мы дружили, потому что наши семьи были близки. Но когда мне исполнилось семнадцать, наша дружба стала настолько тесной, что я считала его своим лучшим другом. Даже частенько сожалела, что между нами нет сексуального притяжения, так как Коул был одним из серьезнейших парней, которых я когда-либо встречала; он точно может осчастливить любую девушку.

Несмотря на то, что порой он бывает вспыльчивым, особенно когда кому-то причиняли боль или унижали тех, о ком Коул заботился, он был наименее критичным человеком из тех, кого я знала. Были случаи, когда он вел себя дерзко и производил довольно пугающее впечатление на тех, кто не очень хорошо был с ним знаком, но я знала его как приземленного, чувственного, преданного и творческого человека, с которым легко найти общий язык, несмотря на то, что его внешность заставляла людей судить по обложке.

Ростом почти около ста восьмидесяти пяти сантиметров Коул был широкоплечим и атлетически сложенным; потрясающее тело, отточенное уроками боевых искусств и еженедельными посещениями спортзала. У него были взлохмаченные, белокурые с рыжим оттенком волосы, которые сестра ужасно хотела состричь, великолепные зеленые глаз и красивое лицо, которое выглядело неопрятным и нуждалось в бритье. Но не его природная привлекательность заставляла людей удивляться и смотреть ему вслед. Это были тату. Надпись на внутренней стороне запястья и черные перья, которые спускались с задней стороны плеча до верхнего бицепса с парящим орлом. В когтях тот держал старинные карманные часы. Хоть Коул и покрыл практически всю левую руку, он все еще разрабатывал идеи для тату-рукава.

Еще у него была такая же татуировка, как и у Кэма, с которым они были лучшими друзьями. Коул придумал ее, когда ему было пятнадцать. Это были стилизованные буквы «К&Д» среди виноградных лоз и завитушек, выполненных в этническом стиле. У Кэма она была на груди, а когда Коулу исполнилось восемнадцать, он набил это тату у себя на шее, где бился пульс.