От падения сбилось дыхание, правда, нападающему пришлось еще хуже – он оказался снизу. В жилете активировался таран – проверенный способ нормализовать сердечный ритм. Только сейчас старик лежал грудью на несостоявшемся убийце, и удар достался ему. Настала очередь разрядника. Молния прижгла обоих, подбросив и раскидав их в стороны.

Старик судорожно перевел дух и открыл глаза. Как раз чтобы увидеть у самого лица ноги второго разбойника. Мыслей в голове не было. Перед нападением Толлеус упражнялся со своими самодельными челюстями, и вот теперь он скорее инстинктивно, нежели осознанно, укусил врага, вцепившись железными зубами в сапог. Хрустнуло, разбойник заорал и рухнул на землю, забыв обо всем на свете.

Третий бандит, который держал лошадей, уже спешил на выручку своим товарищам. Но, на удачу искусника, он был с другой стороны повозки и только теперь забрался в нее, готовый спрыгнуть на распростертого на земле старика. Посох был далеко, но реализация идеи, озарившей Толлеуса, не требовала хитрых плетений. Сконцентрировавшись, он импульсом ауры запустил голема. Тот дернулся вперед, боднув в спину незадачливого грабителя и сталкивая на землю, после чего рухнул следом, припечатав собой человека.

Ползком Толлеус добрался наконец до посоха. Сперва он активировал защитный пузырь, а потом утихомирил раненого. Первому разбойнику уделять внимание не понадобилось – он умер. Странная эта штука – молния. Больным помогает, здоровым – нет.

С трудом сев, старик огляделся. В кроне раскидистого дуба он заприметил ауру еще одного человека. А больше никого. Встряхнув с помощью Искусства дерево, старик просипел:

– Слезай!

Потом прокашлялся и уже нормальным голосом повторил приказ.

Оставляя за собой дымный след, из листвы вылетела багровая звезда. Ухнуло так, что с деревьев в округе вспорхнули птицы. На мгновение ревущее пламя окутало искусника, опалив траву вокруг и напугав лошадей, но тут же осыпалось на землю искрами, бессильное против призрачной защиты. Толлеус устало поморщился. В следующую секунду последний разбойник, ломая ветки, с криком полетел вниз.

А еще через полчаса повозка ехала дальше с новым грузом – внутри лежали аккуратно уложенные четыре тела.

Глава 4

Толлеус. Пир

Под стенами Олитона

Удивительное дело, но разбойное нападение совершенно успокоило искусника. Уж если напали на него простые люди, а не чародеи, то и бояться нечего. Правда, у сидящего на дереве было несколько искусных амулетов, но это несерьезно. Соседство с трупами нисколько не смущало старика. На мертвых он насмотрелся еще в войну. Правда, убивать вот так, лицом к лицу, не приходилось, но морально Толлеус был готов к этому давным-давно. Впрочем, даже если бы их всех, армейских искусников, в свое время не готовили к этому, вряд ли бы возникли проблемы: когда так долго стоишь одной ногой в могиле, поневоле начинаешь относиться к смерти философски. Однако тела в повозке могли стать проблемой. Хорошо хоть один живой – сможет подтвердить слова Толлеуса. Если бы все окочурились, то еще неизвестно, как бы местное правосудие дело повернуло.

А с дорогой трактирщик что-то напутал или сам искусник не там свернул: только к ночи показались огни Олитона. Лошади устали и спотыкались. Старик тоже давно мечтал о горячей похлебке и мягкой постели. Ворота в город, как назло, оказались закрыты. На устроенный Толлеусом шум откуда-то сверху из караульной башни под ноги прилетела стрела с пожеланием приходить утром. Стрела – весомый аргумент. Пришлось заночевать на улице.

В довершение всех бед начал накрапывать дождь. Пустив стреноженных лошадей пастись на чьем-то поле, искусник залез в своего Паука. Телега у него простая – не фургон. Зато у голема после памятного падения на городской площади Беллуса появился каркас из деревянных жердей, сходящихся шалашом вверху. На них Толлеус натянул тент как раз на случай непогоды. Внутри было тесновато, не разлечься, зато сухо.

Старик с завистью слушал, как вокруг телеги бродят лошади, хрумкая сочными стеблями. Ему тоже хотелось есть. Провиант старик не взял в надежде на горячий ужин в таверне. Правда, с собой был утренний жареный окорок. Такой манящий и такой недоступный. И бесполезные железные челюсти. Вот такая мрачная ирония судьбы. Битый час Толлеус потратил, отрезая крохотные кусочки мяса и рассасывая их. Получалось сплошное мучение. Вот если бы нарубить порцию очень быстро и очень мелко, тогда бы старик остался доволен. Нож у него есть, Искусство тоже. Надо только придумать, как заставить лезвие двигаться самостоятельно.

Поднимать и опускать Искусством нож, повторяя движения руки, было сложно. На ум просилось другое решение. Еще в молодости Толлеус видел, как развлекались имперские гвардейцы, раскручивая над головой меч и подбрасывая яблоко. Шик был в том, чтобы разрубить его не на две, а на три или даже на четыре части. Сейчас искусник планировал сделать то же самое, только, разумеется, не руками. Подходящие плетения есть. Нужна какая-нибудь бочка или большой котел, чтобы еда не разлеталась.

Конструкция обещала работать, однако нет ни бочки, ни ведра. Да и окорок не так уж велик. Тут требовалось что-то подобное, но маленькое. Размером с кружку или… Фильтр! После злоключений на болотах Толлеус сделал в жилете фильтр: в выточенной плотником чурке крутится аккуратный трехлопастный ветряк, засасывая воздух через набитые в трубку тряпки и камешки. А ведь если заточить лопасти, то получатся три маленьких кинжала! Надо попробовать, только убрать каменную пробку!

Засветив огонек, искусник осторожно отсоединил фильтр и вытряхнул тряпье. Затем засунул внутрь кусок мяса. Да, тут нужно еще что-нибудь придумать, чтобы проталкивать продукты к ветряку. Пока можно воспользоваться палочкой. Итак, крутануть лопасти… Эх, силы у ветряка не хватает – мясо застревает. Крутить надо не плетением удара. Вот, например, если намотать искусную нить на ветряк и дернуть, то крутиться будет сильнее.

Толлеус попробовал. Тупые лопасти не нарубили мясо, но размолотили в кашу. То, что надо!

Ужин получился холодный и выглядел не очень аппетитно. Но до чего же здорово было ощутить давно забытый вкус!

Глава 5

Толлеус. Олитон

Проснувшись утром, искусник долго не мог попасть в город. Угрюмый стражник, без тени эмоций выслушав историю старика, походил вокруг повозки, потыкал древком раненого, но принимать тела и пленника отказался. Дескать, это не его дело. Когда же бывший настройщик манонасосов предложил самолично отвезти груз куда следует, то снова встретил отказ: не положено пускать без соответствующего разрешения, и весь разговор. Толлеус уже грешным делом решил свалить трупы под стеной на потеху воронью, однако стражник, словно прочитав его мысли, при таком исходе пригрозил обвинением в убийстве. Пришлось торчать чуть ли не до полудня, дожидаясь, когда явится вызванный следователь и урегулирует ситуацию.

Надо признать, прибывший из прокуратуры оперативник разрешил дело без лишних проволочек. Раненого разбойника помощники утащили в карету без окон, мертвые отправились в большой ящик, установленный на запятках, сам следователь в подробностях расспросил Толлеуса об обстоятельствах происшествия и проверил документы. Неодобрительно покосившись на посох искусника, оперативник приказал остановиться в «Звезде Оробоса» на сутки «до выяснения». После чего с миром отпустил старика. Застоявшиеся лошадки, радостно всхрапнув, потащили телегу по заполненным улицам.

Оробосцы спешили по своим делам, бросая лишь короткие равнодушные взгляды на искусника и его поклажу. Ни враждебности, ни пристального интереса. Толлеус легко нашел указанный следователем постоялый двор, попутно приметив чародейскую лавку. Поручив заботу о своем имуществе трактирной прислуге, бывший настройщик подхватил под мышку маленький сундучок с самым ценным своим имуществом – его он не доверял никому; проконтролировал, что лошади отправлены на конюшню; минуту полюбовался, как два дюжих мужика, пыхтя и обливаясь потом, выгрузили из повозки и поволокли в комнату большой походный сундук. Сразу же вспомнилось, как пришлось самостоятельно грузить его в Маркине – ох и намучился тогда старик. Пожалуй, незачем людям спины рвать попусту, следует просто оставлять сундук в телеге – походные вещи в гостинице все равно ни к чему. В следующий раз Толлеус так и поступит, а крышку прихватит искусной нитью, чтобы ничего не пропало.