Глава 3 Уж больно вкусно пахнет.
Взятые в долг деньги на покупку дома надо было возвращать и Марк Александрович, в свободное от работы время, занялся частной практикой на дому, а Эмма, в свою очередь, взялась за репетиторство. Как-то к доктору пришёл пациент по фамилии Панасюк с жалобами на боли в левом боку. Осмотрев внимательно больного, Марк спросил его:
«Что вы ели и пили сегодня и вчера , товарищ Панасюк?»
-Пил с друзьями во здравие по стаканчику самогона к завтраку, обеду и ужину, а закусывал салом с луком, да квашенной капустой.- отвечал больной.
-Видите ли, у вас воспалилась поджелудочная железа, не выдержав вашего закусочного режима. В ней сейчас пожар. Единственное лечение в данном случае- это голод и холод. Никакого сала, а тем более спиртного. Голод до завтрашнего осмотра.
-Что за крайние меры, доктор, я без своей родимой горилки дня прожить не могу!
-Вы, его и не проживёте, если пьянствовать не прекратите, а то вашим друзьям пить придёться не за ваше здравие, а за упокой.
Уходя, раздосадованный Панасюк бурчал о вшивой интеллигенции, унижающей рабочий класс, но назавтра, пришёл вновь, явно чувствуя себя лучше и Марк разрешил ему начать кушать с нескольких ложек постного диетического супа. Выйдя из кабинета врача, Панасюк уловил идущий из приоткрытых дверей кухни аппетитный запах готовящейся пищи. Не устояв перед соблазном, он зашёл внутрь. Майя и Зина, покрошив нарезанный молодой укроп в готовый суп, удивлённо смотрели на вошедшего Панасюка.
-Я, знаете ли, не удержался, уж больно вкусно пахнет- объяснял Панасюк- Марк Александрович разрешил мне начать кушать с лёгкого супа, да беда в том, что приготовить его мне некому.
Его голодные глаза были дополнением к уже сказанному и Майя, улыбнувшись, пригласила его к столу.
«Вам повезло, именно такой суп мы с Зиной приготовили для её больной мамы, тёти Риты, но вы не волнуйтесь, его хватит на двоих»- отвечала Панасюку Майя, наливая полную тарелку. Поев и поблагодарив молодых барышень, неожиданный гость, довольный собой, ушёл восвояси. Девочки, вслед за ним, поспешили в больницу к Рите.
В какой-то из дней, Ида Соломоновна, сев на трамвай, поехала проведать свою старую подругу Розу, проживающую на Галицкой площади, в районе Еврейского базара. Марка Александровича срочно вызвали в больницу и он, похоже, застрял там надолго. К Эмме Наумовне приходили один за одним ученики. Майя, успевшая сделать уроки до их прихода, склонялась без дела. Выбрав книгу в кабинете отца, она уселась с ней на подоконник. Но читать никак не получалось. Новому ученику Эммы игра на пианино давалась с трудом. Неумелые детские пальцы, касаясь клавишей, постоянно ошибались, превращая благозвучную мелодию в хаотический набор громких звуков. Эта какофония разносилась по всему дому и, кого угодно могла вывести из себя. Отложив книгу, Майя занялась вязанием. Готовить и вязать её научила бабушка. Вязала Майя быстро и с удовольствием, в процессе же приготовления пищи, оставалось ещё много белых пятен, которых ей предстояло заполнить в будущем. В конце зимы Ида Соломоновна с внучкой распустили два детских свитера, из которых Майя давно выросла, а также бабушкину старую шаль. Девочка, работая каждый день по немножку, связала отцу жилетку, где на коричневом фоне гармонично укладывались бежевые колоски, ей осталось сшить готовые детали и обвязать края пройм тоже бежевой ниткой. Закончив работу и сложив жилетку в шкаф, Майя снова заскучала. Что бы, как-то себя занять, она стала наводить порядок на полке и наткнулась на старую тетрадь для рисования. Листая её страницы и разглядывая свои первые рисунки, девочка почувствовала, как в ней проснулось желание нарисовать, что-то новое. Особым талантом в искусстве живописи Майя не обладала, но ведь «упорство и труд всё перетрут» и она с жаром взялась за дело. Вначале в карандаше был нарисован дом, затем, поглядывая на себя в большое зеркало, после многочисленных попыток, появился автопортрет во весь рост. Раскрасив свои наброски Майя положила их сушиться на шкаф и, не дождавшись отца и бабушки, прилегла, уткнувшись в подушку.
Связанная дочерью жилетка пришлась Марку Александровичу по вкусу и он собрался в ней идти на работу. Это было высшей похвалой для Майи. Заключив дочь в объятия со словами:
»Ты моя рукодельница.» - Марк взволнованно добавил :
»Боже мой, доченька, ты же вся горишь.»
Тут над Майей раскудахтались все. Уложив дочь в постель, и, поставив градусник, Марк заглянул ей в горло и уже знал диагноз- ангина. У Майи поднялась температура до 40. Эмма побежала в аптеку за йодом и настойкой календулы. Бабушка пичкала внучку чаем с малиновым вареньем, чередуя его с молоком с маслом и содой, уговаривала Майю выпить чашечку бульона. Но у девочки болела голова, всё тело, поясница, её тошнило об одном упоминании о пище и больно было глотать. Она то бредила, то забывалась в беспокойном сне. Взрослые по очереди дежурили у её кровати, меняя влажные компрессы на лбу. Наконец к четвёртому дню температура стала падать. Белые гнойные точки созревших фолликул Марк Александрович прижигал йодом, следил, чтобы дочь полоскала горло раствором календулы. Вскоре, общими усилиями и заботой Майя пошла на поправку. Она читала, вязала себе кофточку, но, устав, вновь смежила веки.
Резкий порыв ветра с громким стуком раскрыл створки полуоткрытого окна, разбудив спящую. Тюлевая занавеска под сильным напором, поднималась до потолка, развеваясь, как огромный белый парус. Сдутые со шкафа, давно высохшие, раскрашенные Майей альбомные форматы, летали по комнате медленно опускаясь на пол. Прибежавший на шум Марк бросился закрывать окно. Подобрав упавшие листы, он присел на кровать дочери:
«Как ты, солнышко?»
- Хорошо. Папа, тебе нравятся мои зарисовки?
Любивший и понимавший в живописи Марк, посмотрев на картинки Майи, нежно ей улыбнулся:
«Они похожи на первые пробы школяра, хотя очень искренние. Если ты хочешь этим заняться, ты должна понимать, что изучение разных техник рисунка, светотени, процесс смешивания красок для получения нужного тона вместе с желанием рисовать, требует к себе серьёзного отношения и огромной усидчивости, как впрочем обучение любой профессии. Надеюсь, что изучать живопись ты будешь на досуге, а основной специальностью выберешь врачебное дело и продолжишь семейную династию Молтарновских, но если тебе моя мечта не по душе и ты хочешь заняться, чем-нибудь другим, право выбора своей дороги в жизни за тобой, я поддержу любое твоё решение, лишь бы ты, доченька, была счастлива.»
- Я подумаю, папа.
-Спокойной ночи, дорогая.
-Спокойной ночи.
Майя прекрасно понимала, что до великолепия акварелей Брюллова её детским работам очень далеко. Она обожала своего отца, за деликатность, разделяла его точку зрения об ответственности в выборе пути и гордилась его доверием к ней. Стоя на раздорожье, Майя пока не знала по какой дороге идти. Ей нравились многие вещи: то она представляла себя портнихой – модельером, придумавшей новые, красивые и удобные фасоны платьев, юбок и блузок и обшивающей ими всех своих родных и знакомых; то учительницей в школе, а вот Майя учёная -биохимик, разрабатывающая лекарство от рака, иногда, она видела себя врачом, как папа, но тут же вспоминала случай двухлетней давности, когда придя на работу к отцу, разыскивая его, случайно заглянула в операционную, где нянечка убирала отрезанную руку и груду окровавленных тампонов, как от увиденного и от стойкого запаха крови, грохнулась в обморок. Она была полна сомнений, мешавших ей определиться.