Такими нас и застала полиция. Пришлось рассказать несколько иную версию происшествия. Усталый полицейский записал, что на меня напал пьяный, но претензий у меня нет – праздники же, – да и не смогу я его опознать, и на этом нас покинул.

– Ну! А дальше? – как только за капитаном закрылась дверь, накинулась на меня подруга.

– А дальше – вот! – Я показала ей палец.

– Ну а дразниться-то зачем, – обиделась она.

– Да кольцо он мне дал…

И мы вместе уставились на мою добычу.

– Вот же хырч! – вырвалось у меня. Только сейчас я рассмотрела, что получила в дар.

– Что-то я не поняла, – озадачилась Таня. – Это же точно такое кольцо, как то, которое ты, как дура, все эти месяцы таскала с собой.

– Я и говорю – хырч! Ругательство какое-то, что означает – не знаю, – пояснила на ее удивленный взгляд. – А кольцо такое же, да не такое. То было из старинного червонного золота и матовое, а это – видишь – желтое и блестящее. Ну и размер у этого маленький. То мне было велико даже на большой палец, а это на безымянный село. Хотя черная надпись такая же.

– Вау! – выдохнула подруга. – За это надо выпить!

Отдохнув на даче, мы благополучно вернулись в город, и нас снова закружила реальная жизнь. Разумеется, ни на какой перекресток я не собиралась тащиться ни через месяц, ни через два. Сказка приключилась, ну и ладно. Кольцо я свое вручила подходящему «первому встречному», и отлично. Он, похоже, тоже мечтал от своего избавиться по каким-то причинам, так что получилось алаверды, и мы квиты. А всякие ненормальные психические женихи, пусть даже из другого мира, мне не нужны.

А через тридцать дней, аккурат в полнолуние, уже под утро мне приснился странный сон.

Стою я на балконе, а передо мной расстилается парк. Красивый, как в Версале: клумбы фигурные, кусты подстриженные, дорожки плиточками выложенные. Вдалеке – горы со снежными шапками, окрасившимися в розовый цвет. И почему-то я точно знаю, что сейчас рассвет.

– Ну и что ты теперь будешь делать? – спрашивает меня мужской голос.

– А что тут сделаешь? – отвечаю я, только почему-то тоже мужским голосом, продолжая смотреть на горы и рассвет. – Сам виноват: выбрал бы другой мир, и пронесло бы. Вручил бы кольцо какой-нибудь незнакомой девчонке, ни за что в жизни тогда отец не смог бы выяснить, кому именно я его отдал.

– Ой, не скажи! – хмыкает мой собеседник. – Мир-то ты выбирал другой. А занесло – куда занесло.

– Да кто же мог предположить, что две дурехи попрутся в мороз, ночью, на перекресток, да еще и зеркало с собой потащат! – в сердцах восклицаю я. – И мало того, что притащили зеркало и сбили мне переход, так они еще и на суженого, оказывается, гадали. Но и это не все! – Я нервно смеюсь и смотрю на свою руку. – Вот где она могла его раздобыть?! В уме не укладывается!

Батюшки! У меня не только голос во сне мужской, но и рука. А на пальце красуется моя прелесть!

– Да, влип ты, дружище! – сочувственно говорит мой собеседник. – Она хоть симпатичная?

– Симпатичная. Очень! – добавляю после паузы. – Глазастенькая такая, а нос маленький и чуть вздернутый. И волосы светлые, длинные и пушистые.

Мой друг – по крайней мере во сне я так считала – хмыкнул, но ничего не сказал.

– Хырч! Вот почему она не пришла? Я же ей все объяснил!

– А что ты хотел? Напугал девчонку до одури. Конечно, она не пришла. Я бы на ее месте тоже не потащился ночью на встречу с каким-то ненормальным! – весело смеется друг. – Ты-то что делать собираешься?

– А у меня есть выбор?! – огрызаюсь я. – Так и буду каждый месяц туда ходить и ждать. Наверное, рано или поздно связь между нами заработает, и ее потянет ко мне.

Проснулась я под впечатлением от сна. Потом еще несколько дней отходила и гадала, что же это было? То ли мое подсознание сыграло дурную шутку, то ли?.. Второе «то ли» пугало. Неужто и вправду?.. Ой, мамочки!

Приближалось следующее полнолуние, март вступал в свои права, и я стала думать – ехать ли мне туда? Не поехала, а слегла с гриппом.

И опять увидела сон, а точнее, подслушала разговор. Снова надо «мной» подтрунивал мой друг, а я мужским голосом ругалась странным словом «хырч». Узнать бы, что оно означает? Кстати, словечко оказалось на редкость прилипучим, и я незаметно для себя начала постоянно употреблять его в быту и заразила им все свое окружение. Никто не знал, что оно означает, но звучало хорошо и всем нравилось.

В апреле история повторилась, но заболела не я, а Таня. Не могла же я поехать на ее дачу, если хозяйка дома валялась с ангиной? Надо ли повторять, что ночью я услышала не совсем лестные слова в адрес некоей Алисы? Обиделась, конечно, но возмущение Элима поняла и учла. Решила исправиться. Нужно все же поговорить с парнем. А то нехорошо как-то – он меня уже три месяца ждет – даже снится, – а я никак…

И вот наступил май. Сговорились мы с Танюшкой поехать на дачу на все майские праздники и совместить отдых на природе с моим свиданием с загадочным парнем, так как неумолимо приближалось очередное полнолуние. И чем ближе была возможная встреча, тем сильнее я волновалась и вспоминала необычного парня. Его прическу и серебристые спицы в ней, синие глаза, симпатичное лицо, пусть и с несколько длинноватым носом…

Время до полуночи прошло в волнительном предвкушении, и собиралась я на вероятную встречу, как на войну. В смысле, настраивалась и будила в себе боевой задор.

Таня оставалась в доме, но мы договорились, что если через два часа не вернусь, она начнет звонить мне на мобильный. А я натянула джинсы, кроссовки, курточку, чтобы комары не грызли, взяла с собой то самое зеркало, хотя и не знала, для чего оно было нужно, и пошла.

Явилась на перекресток даже чуть заранее. Походила по дороге туда-сюда, дождалась полночи и, встав на то же самое место, что и в крещенскую неделю, стала смотреть в отражение на происходящее за моей спиной. Ровно в двенадцать точно по центру перекрестка возникло марево, и из него выпрыгнула мужская фигура.

– Алиса! – обрадованно воскликнул пришелец и бросился ко мне. – Ты пришла!

– Пришла, пришла, – пробурчала я, аккуратно положила зеркало на траву, чтобы не разбить, и повернулась к парню. – Чего так кричать-то?

– А я тебя ждал! – возмущенно заявил мне Элим. – А тебя несколько месяцев не было.

– А я ничего не обещала! – не поддалась я.

– Но я же сказал тебе – ты моя невеста! – всплеснул он руками и с вызовом посмотрел мне в глаза.

– Но вообще-то я тоже тебе сказала, что нечего дразниться и сам дурак! – тут же снова обиделась я. Ну а чего он обзывается?!

– Алиса! – ишь ты, а интонации-то какие укоризненные.

каждым может приключиться. Сам же сказал – ничего личного.

– Логично, – улыбнулся Элим. – Знаешь, я тебя совсем не такой представлял. Ты в прошлый раз такая закутанная была, и нос у тебя был красным.

– Можно подумать, у тебя он был не красным, – фыркнула я. – В такой-то мороз…

Сегодня Элим был одет иначе. Обтягивающие темно-синие брюки из ткани типа сатина или плотного шелка подчеркивали длинные ноги и узкие бедра, более легкая голубая туника с разрезами по бокам облегала широкие плечи, на талии – кожаный ремень, на ногах, несмотря на жаркую уже погоду, – короткие, всего до щиколоток, черные замшевые сапожки. Я украдкой покосилась на его спину. Да, точно, горб. Только так странно, словно это не искривление позвоночника, а какой-то нарост на спине, потому что грудь впалой у парня не была. Возникало ощущение, что он повесил на спину рюкзачок, а сверху надел рубашку.

Мы переминались на месте, не зная, что сказать, только украдкой поглядывали друг на друга и улыбались. И тут из облачка портала раздалось деликатное покашливание.

– Алис, а я за тобой! – спохватился Элим. – Ты ведь теперь моя невеста. Пусть и незапланированная, но раз уж так случилось… Идем? – Он протянул мне руку.

– Вот еще! – фыркнула я и быстро спрятала руки за спину. – Никуда я с тобой не пойду. Это я так… Мимо проходила, думаю, дай-ка загляну на перекресток. А тут такая неожиданность – ты пожаловал.