– Насколько мы поняли, его интересует все, что ему могут рассказать о незаконной алмазодобыче и продаже. О том, как это делается в нашей стране.

– Но почему я?! Да, это, конечно, льстит моему самолюбию, но я в состоянии трезво взглянуть на вещи и трезво оценить себя. То есть я надеюсь, что способна это сделать. Кстати, как он узнал о моем существовании?

– Говорит, что каждый вечер смотрит «Криминальную хронику», – сообщил коллега Андрюши. – Просмотрев несколько выпусков, решил, что ты могла когда-то заниматься алмазными делами. Выяснил, что занималась совсем недавно. Нашел нужные выпуски «Невских новостей», прочитал – и возжелал пообщаться с тобой лично.

– Правда, у нас есть еще одна версия, – посмотрел на меня приятель Андрюша. – Как еще он выйдет на Ивана Захаровича? Мы решили, что ему нужен Сухоруков, только он не может прямо сказать в Управлении, что жаждет пообщаться со старым вором в законе.

Я усмехнулась. Иван Захарович Сухоруков – личность в нашем городе известная, да и не только в городе. В наше время в нашей стране трудно работать, не имея покровителя – по крайней мере, в тех сферах, в которых тружусь я. Мне повезло – я не интересую Ивана Захаровича как женщина. Вот если бы я поправилась килограммов на пятьдесят… Я невысокого роста, худая, совсем не во вкусе известного мецената! Но он объявил меня своим пресс-атташе, и я уже который год освещаю его инициативы. Народу они страшно нравятся, и передачи об Иване Захаровиче и его инициативах имеют бешеный рейтинг, тираж «Невских новостей» растет, вот только чиновники не понимают широты русской души старого вора в законе, который хочет память о себе на века оставить. То он элитный следственный изолятор желает построить, то мост к «Крестам» (а то органам, у которых вечно не хватает бензина, спецавтозак в обход приходится гонять), то тоннель (там же) и сфинкса на тумбе поставить со своей башкой (в смысле, сделанной по образу и подобию). Обо всем этом и многом другом народу рассказываю я. В частности поэтому граждане, желающие обратиться к Ивану Захаровичу за помощью или защитой, выходят на меня, так как это значительно легче.

Правда, как я понимаю, главная причина выступления Сухорукова со всеми этими инициативами заключается в том, что ему скучно. Денег заработал на много поколений вперед (хотя несмотря на солидный возраст, никогда не был женат и детей у него нет, но женщин любит, и только женщин), все в жизни перепробовал, включая не одну пятилетку в строгой изоляции, добился всего, чего хотел и о чем в молодые годы даже помыслить не мог. У него несколько официальных предприятий, а сам представляется банкиром. Банк на самом деле есть. Я в нем даже деньги храню, потому что Ивану Захаровичу доверяю больше, чем государству. Не так давно выяснила, что нас таких много. По крайней мере гораздо больше, чем доверяющих государству. Может, потому, что Иван Захарович, несмотря на весь официальный бизнес, до сих пор живет по понятиям (то есть по справедливости), а не по законам (то есть какой-то странной выборочности)?

Про Ивана Захаровича американец узнать мог. И про мои контакты с ним.

Но неужели он решил обратиться за помощью или защитой к Ивану Захаровичу? Если бы это был наш человек, в особенности проживающий в нашем городе, – еще понятно. У меня бы не возникло вопросов. Но американец?!

Или американцы решили каким-то образом прищучить Ивана Захаровича?! Ну тогда держитесь! За Ивана Захаровича весь наш народ (за исключением чиновников) горой встанет, о чем я и сказала представителям органов. Я сама лично при поддержке всего нашего холдинга организую кампанию в защиту Ивана Захаровича! Представители органов в свою очередь заявили, что тоже не дадут в обиду нашего родного вора в законе, от которого видели столько хорошего и благодаря которому столько раз откровенно веселились.

– Юля, мы точно не знаем, – с самым серьезным видом сказало милицейское начальство. – Но вывод-то один напрашивается! Ему зачем-то нужен Иван Захарович.

– Насколько я знаю, он и Америку, и американцев терпеть не может, – заявила я. – И вроде там даже ни разу не был.

– Возможно, у Ричарда Редбулла и его начальства есть к Сухорукову деловое предложение, – продолжал рассуждения Андрюша. – Перед американским законом Сухоруков чист, то есть американские органы вполне могут к нему обратиться, например, за консультацией. Мы не знаем. Это предстоит выяснить тебе. Алмазами-то Иван Захарович в последнее время точно заинтересовался, – Андрей хмыкнул. Возможно, следовало использовать не слово «заинтересовался», а какое-то другое выражение, более точно определяющее связь Сухорукова с камнями и алмазодобывающими компаниями. – Может, он хочет на кого-то выйти через Ивана Захаровича. Может, на что-то.

– Но мы вас предупреждаем, Юленька, и хотим, чтобы вы в свою очередь предупредили Ивана Захаровича, – серьезно сказало милицейское начальство. – Вы к нам хорошо относитесь, и мы к вам хорошо относимся. И мы же русские люди в конце концов. Ну, бывают у нас разногласия, но своего американцам мы не сдадим никогда!

– Вообще-то алмазы до недавнего времени не входили в сферу интересов Ивана Захаровича… – задумчиво произнесла я. – Да, он, конечно, не упустил свою прибыль, когда меня втянули в «алмазное дело», но это просто потому, что он бы сам себя уважать перестал, если бы не взял то, что шло в руки. Но алмазный рынок – не его рынок.

– Может, кто-то хочет подставить Ивана Захаровича, – подал голос Пашка. – Из наших. И пошел обходным путем – через американцев, зная, что у нас тут Сухорукова все уважают.

– Обиженные алмазодобытчики? – высказал предположение коллега Андрюши.

Мы все пожали плечами. Я сказала, что обязательно передам информацию Ивану Захаровичу, а там он без нас решит, что делать. Но вроде бы представители органов говорили мне что-то еще про американца? Я должна помочь им от него отделаться?

Андрюша с коллегой закатили глаза.

– Юленька, мы на самом деле не поняли, зачем он приехал, – опять заговорило милицейское начальство. – Официально – для обмена опытом, установления контактов и взаимопомощи в расследованиях сейчас и в дальнейшем. Его интересуют алмазы, поскольку где-то там у них в Америке появились алмазы по демпинговым ценам, и эти алмазы – из России. То есть получается, что мы должны для него тут искать алмазодобытчиков, которые нелегально ввозят в Америку алмазы и сбивают цены на них.

Андрюша многозначительно посмотрел на меня.

«А оно нам надо?» – говорил его взгляд.

Милицейское начальство смотрело на меня не менее красноречиво.

«Мало у нас дел без этого, – говорил взгляд милицейского начальства. – И ведь у нас даже дело по незаконной добыче алмазов (этой) или краже уже добытых алмазов не заведено! И вообще их явно добывают не в Петербурге! Зачем нам лишняя головная боль?! Мы вообще про эти алмазы знать не знали, пока Ричарда Редбулла не принесло на наши головы!»

– Потом он захотел с вами поговорить, – сказало милицейское начальство вслух.

«И вы ухватились за эту мысль, как за спасительную соломинку».

– Ему не пришло в голову обратиться прямо в холдинг? – спросила я. – Наши граждане, страстно желающие меня видеть, каким-то образом на меня выходят. У нас во всех изданиях холдинга печатаются координаты. На телефонах двадцать четыре часа в сутки сидят операторы. Есть люди, так сказать, сидящие на электронной почте. У нас в холдинге руководство очень серьезно относится к обращениям граждан. Ведь мы работаем для людей и существуем на их деньги. Да, конечно, и психов немало обращается, и просто неуравновешенных типов, но сколько раз я сама выезжала на места преступлений по сообщениям граждан! Сколько сюжетов мы с Пашей отсняли только благодаря нашим зрителям! Сами знаете, что иногда вначале звонят нам, а потом в «ноль-два». Или ждут, что мы позвоним.

Представители органов усмехнулись.

– Это я к тому, что можно дозвониться! Можно связаться! Почему он решил на меня выходить через вас? Он знает про наши регулярные контакты?