– Ждите меня здесь, – услышали голос Николая, – ничего с себя не снимать, быть готовыми к движению, и – начеку. Если что, решение принимать самостоятельно. Все.

Сколько длилось «не долго», трудно сказать. Упершись головой в холодную стену, Федор прикрыл глаза и пытался вздремнуть.

Яркий свет, резко открывшийся над ними, ослепил всех.

– Ко мне, по лестнице и осторожно, – голос майора звучал из отверстия в тоннеле сверху, в которое пробивались лучи солнца.

Федор первым нащупал веревочную лестницу, но майор его тут же остановил, сказав, что командир будет вылезать последним.

Где они оказались сейчас, Федор не задавался вопросом, потому что этой местности совершенно не знал, да и состояла она из тех же скальных пород. Шли быстро и молча, но уже не по тропке, а по нижней части скалы, перепрыгивая через камни, через корни и стволы карликов-сосен. Вместо того, чтобы спуститься в низину, узкое ущелье, майор сноровисто, придерживаясь руками за каменную стенку, пробирался по склону дальше. Все остальные двигались за ним так же быстро.

Не добравшись и до середины ущелья, майор начал спускаться еще ниже и скрылся за деревом, лежавшим всеми своими ветками на каменной плоскости горы. Оказывается, оно росло в трещине, закрывая собою проход, уходящий в глубину горы. Ход был узким, шириною с метр – полтора. Где как. Но он был не длинным, уткнулись в стену:

– Здесь и будете ночевать. Я скоро, – и майор, с легкостью, как скалолаз, упираясь ногами в стены, начал подниматься вверх.

– Товарищ с-старший лейтенант? – заикаясь, шепотом спросил ефрейтор Семочкин. – Может, поедим?

– Да, да, – ответил Федор, – только больше не шептаться. Кто захочет по-маленькому, то назад идите, помните, где мы проходили через трещину? Она отсюда метрах в двадцати, может, чуть дальше. Но по-большому не ходить, а то не выдержим до утра от ваших запахов.

Есть не хотелось, и поэтому, отдав последние команды солдатам по ночному дежурству, Федор, умостившись удобнее, задумался.

Майор вернулся к рассвету. Спустился также сверху, упираясь ногами и руками в стены расщелины.

– Что пригорюнился, командир? – спросил он.

– Да как сказать, – выдавил улыбку Федор. – Тяжело идти туда, не зная куда, ждать того, не зная чего.

– О-о, ты еще и сказочник, – похлопал по плечу старшего лейтенанта майор. – Значит, я в тебе не ошибся.

В чем именно не ошибся этот майор, Федор так и не узнал. Единственное, что отметил, лицо у Николая было без признаков усталости и мешков под глазами, а наоборот, какое-то светлое, свежее, радостное. Как будто человек только приехал с курорта, где ничем не занимался, а только отдыхал. Бывает же такое. И родинка у него над бровью интересной формы.

– Все было спокойно? – спросил он у Федора.

– Да.

– Ну и ладненько, збырайтесь, хлопци, пишлы до дому.

Да он еще и хохол, усмехнулся про себя Федор.

Дав на сборы минуту, майор сказал, что нужно срочно возвращаться назад, к стоянке бронетехники.

На полпути подозвав к себе Федора Кулибина и его сменщика лейтенанта Андрея Кобзаря, шепнул им, что уходит, встретятся, может быть, позже. И поинтересовался, запомнили ли, как возвращаться назад.

Федор кивнул и сказал, что они вроде бы, когда уходили со стоянки, шли по сухому руслу. Майор, услышав это, улыбнулся, мол, теперь он будет спокоен за них, и, приблизив свое лицо к уху Кулибина, шепнул, что пусть это место лейтенант хорошенько запомнит.

«Понятно, я уже списан», – подумал Федор и с какой-то завистью посмотрел на Кобзаря.

А что говорить, время его пришло, а Кулибину пора упаковывать вещи и собираться домой. Только где теперь будет его дом, в Туле или в Рязани, в Каунасе или в Рукле, в Пскове или в Витебске? А может, и вообще получит направление в какой-нибудь отдельный батальон или полк, который заброшен на край света.

Уравнение с двумя неизвестными

– Това… – сапер поднял руки и остановился. – Кажется, там струна, – и ткнул в сторону выезда из зеленки на дорогу.

Федор поднял руку и дал команду солдатам рассредоточиться впереди и сзади БМП.

– Кобзарь, твоя вершина! Смотри. Боец, кто там еще у нас сапер? А-а, Серый, давай ты справа все прощупай, а Довлатов – слева.

Время тянулось очень медленно. Нога затекла, но Федор не менял своего положения, лежал на левом боку, прислушиваясь к каждому звуку. Саперов и сопровождавших их двух автоматчиков уже не было около часа. Они словно пропали. Кто-то из солдат не удержался и чихнул.

Кулибин хотел было показать солдату кулак, но и сам не удержался, чихнул. Камень, на котором лежал он, был прикрыт от солнечных лучей ветками растущих деревьев и поэтому оставался холодным.

«Что говорить, армия, – продолжил свои размышления Федор. – Вот зачем ему со своим взводом понадобилось сюда лезть, а, товарищ комбат? Придумал в довесок какого-то армейского майора, который с закрытыми глазами может пройти по этому району. Кто он? Скорее всего, какой-нибудь особист или разведчик. Что он здесь забыл? Скорее всего, получал какую-то информацию. Какую? Ну, это и так понятно, о передвижениях какой-нибудь душманской банды. Так. Ну и что дальше? А зачем Кобзарь должен запомнить, как передвигаться по этому участку. Зачем? Чтобы потом ходить к тайнику? Скорее всего, так».

Появился Довлатов. Он, согнувшись в три погибели, подбежал к Федору и лег рядом, пытаясь отдышаться. Первое, что отметил Кулибин, что этот дембель натянул на себя бронежилет, вернее, застегнул его со всех сторон, чего в последнее время не делал, фраерился среди своих. Значит, что-то сильно испугало этого парня.

– Т-тов-варищ…

– Дальше давай, – перебил заикавшегося сапера Кулибин, понимая: это второй знак, указывающий на то, что сапер сильно напуган. – Успокойся, сделай глубокий вдох. Молодец! Еще раз. Еще. Все? Говори. Что видел?

– Та-та-ам сиг-г-налки.

– Сколько?

Солдат показал четыре пальца.

– В-в м-метра-ах ну…

– В десяти?

Солдат помахал.

– В тридцати?

– Б-б-бо…

– В пятидесяти?

Солдат закивал:

– Ч-через-з т-до…

– Через дорогу протянуты?!

Солдат снова закивал.

«Ясно, ясно. Зачем же так, а? Хотят узнать, когда я выдвинусь со своей группой назад, а потом уничтожить нас?»

Второй сапер, передвигавшийся по дороге в сторону перевала Дех-Сабза, ничего подозрительного не обнаружил.

«Значит, нас ждут только с одной стороны, – пришел к выводу Кулибин. – Кто это? Понятно, духи. Что делать, что делать дальше?»

У Кобзаря на широкоскулом лице осталась вопросительная ухмылка.

– А если оттуда начнут давить? – спросил он, тыкая пальцем в гору.

– Сам решай! – Кулибин смотрел в глаза лейтенанта. – Круговая оборона. Как на первом курсе в училище обучались, помнишь?

– Понял, понял, – наконец-то с лица Кобзаря сошла монументальность памятника. – Просто так и сразу?!

– Будь проще, братан, здесь война, – и, махнув рукой саперу Серову, которого почему-то с первого дня их знакомства называл Серым, крадучись полез в сторону рощицы, зацепившейся за край дороги и заползшей немножко на скальную часть горы.

Солдат шел впереди, медленно, внимательно осматривая землю с торчащими из нее осколками каменных глыб. Чем-то он все же был похож на его училищного друга Серого. И лицо у парня серое, как будто дымом смольным обмазано, и бородка, толком никогда у него и не росшая, пушком закрыла щеки с подбородком.

– Товарищ с-с, – окликнул Федора идущий сзади ефрейтор Биня, то есть Бинев. Придумали же фамилию.

Ефрейтор, приложив указательный палец к губам, показал, что нужно присесть и замереть.

Федор, по инерции, осмотрелся по сторонам и кивнул подбородком десантнику, что, мол, такое, не спуская с него глаз.

Но ефрейтор молчал, прислушиваясь. Где-то в стороне кто-то «шумнул» – камень столкнул. Это сапер? Нет. Кто?

Серов, смотря на Федора, тоже замер в позе идущего по камням человека. Но он не памятник и поэтому, качаясь, медленно опускает на землю приподнятую ногу, стараясь не потерять равновесие.