– То есть мы имеем дело с отрядом, который контролируется американцами?

– Я бы не стал делать таких категоричных выводов. – Песков медленно закрыл папку с текстами секретных материалов, куда время от времени заглядывал. – Нельзя исключить, что конкретным лицам из армейских подразделений США в Турции о базе Чироева ничего не известно. Ведь специфика разведывательной работы везде одинакова. Режим строгой секретности.

– Разумно. – Генерал с силой затушил окурок в пепельнице. – Тем самым внесение аль-Бируни в «черный список» Госдепартамента является профанацией?

– Необязательно. Список создавался правительственными чиновниками по материалам, которые предоставили спецслужбы. В Госдепе могут быть искренне убеждены в опасности группировки аль-Бируни для США. И не знать, что она изначально формировалась как откровенно антироссийская.

– Иными словами, в случае провала операции у нас будет официальный козырь в торге с американцами?

Песков пожал плечами:

– Более-менее. Здесь слишком много нюансов. Это выходит за границы моей компетенции. К тому же при любом раскладе с Турцией все равно будут проблемы. Поэтому я предпочел бы не рисковать.

– То есть? – Макарычев вскинул брови. – Вы сомневаетесь в целесообразности акции?

– Сомневаюсь, Дмитрий Константинович. Здорово сомневаюсь. Вероятность ее успеха я оцениваю процентов в двадцать. Это весьма низкий показатель.

– Минуту! – Генерал повысил голос. – Вы не поняли, что я вам говорил в начале нашей беседы? Руководство фактически выставило мне ультиматум. Кроме того, здесь еще одна проблема...

Макарычев запнулся. Мгновение колебался, стоит ли доводить до сведения Пескова информацию про дело Черкеса. К таким сверхсекретным материалам согласно инструкции не мог быть допущен никто, кроме начальника подразделения. Но умолчать теперь тоже было непросто. Генерал выбрал промежуточный вариант:

– Есть предположения, что список чеченских агентов Чироева может принести нам весьма неприятные сюрпризы. Нельзя исключить, что их люди имеют доступ к государственным секретам высокой степени защиты. Поэтому и тревога на «верхах» вполне объяснима. – Генерал помолчал. Потом сменил тему разговора: – Что известно про Чироева?

– Довольно много. – Песков опять открыл папку, стал зачитывать подготовленную бумагу: – Чироев Аслан Мусаевич, родился в Нальчике в 1962 году, окончил профессионально-техническое училище по специальности «столяр-краснодеревщик». Служил в войсковой части 122345а системы ГРАУ, уволен в запас в звании сержанта в 1982 году. Работал на мебельной фабрике. В 1986 году осужден условно за нанесение телесных повреждений мужу сестры. С 1987 года занимался торговлей, по некоторым данным имел отношение к рэкету. С началом чеченской войны участвовал в вооруженной борьбе с федеральными войсками. Во время боев за Грозный в августе 1996 года был ранен. После Хасавюрта вместе с братом занимался похищением людей с целью выкупа. В частности, удерживал в плену более десяти месяцев корреспондента немецкого телевидения Манфреда Рихтера. С 1998 года проживает за границей. Имеет паспорт на имя азербайджанца Сариджана Гусейнова, а также на имя турка Орхана Хайрулы. Картотеку на чеченских агентов, возможно, начал собирать еще во время первой войны по личному указанию Яндарбиева. С ним в эмиграции поддерживал регулярные контакты. При встречах с соотечественниками представлялся главой эмигрантского центра. Сейчас, согласно нашим источникам, планирует акции мщения за Яндарбиева и Масхадова. На самой базе в Геюк-Икчедале есть чеченцы, но преобладают, видимо, арабы. Присутствуют и несколько турок. Специализация – подготовка подрывников для терактов на территории России. Об инструкторах ничего конкретного не известно. Что касается того, как Чироев делит власть с аль-Бируни, то тут, к сожалению, никакой информации пока нет. Нельзя исключить, что Чироев нужен аль-Бируни как посредник для ведения переговоров с влиятельными чеченцами из стран Ближнего Востока. Возможно также, что вся реальная власть на базе принадлежит именно аль-Бируни. Хотя трудно сказать, где в настоящий момент находится аль-Бируни. Наш источник детально проследил за его связным в Трабзоне. Это некий Текин Мехмед, владелец фабрики по производству табака. Два дня назад аль-Бируни посетил его дом, но утверждать, вернулся ли позже эмир в Геюк-Икчедал, нельзя.

– В каком виде хранятся материалы картотеки? На бумаге? В электронном?

– Вероятно, в электронном.

Генерал встал, прошелся по кабинету, остановился перед картой, сложил руки за спиной. Повернулся к Пескову.

– Мы можем задействовать для изъятия информационного пакета, – произнося эти слова, Макарычев невольно поморщился, – наших людей в Турции?

– Исключено, Дмитрий Константинович. Группа Чироева прекрасно вооружена.

– Возможность похищения Чироева как держателя банка данных?

– Сложно. Наша агентура приспособлена для разведывательных мероприятий. Силовые акции потребуют от них неоправданных затрат, в том числе и материальных.

– Значит, спецназ, – подвел итог Макарычев, садясь в кресло. Он вытащил новую сигарету, помял немного своими крепкими пальцами, вздохнул и убрал обратно.

– Дмитрий Константинович, – Песков откашлялся, – я еще раз считаю необходимым подчеркнуть, что задействовать части специального назначения – значит обречь себя на поражение. Специфика наших групп – диверсии в глубоком тылу противника. Уж вам это известно лучше, чем мне, – поспешил добавить Песков, но генерал никак не отреагировал на эти слова. – А здесь нужна точечная акция с мгновенным захватом информации. Помимо того, нарушение территории союзного США государства может привести к международным осложнениям. В Турции замечательная система охраны границ. А заброска отряда возможна только из нашей страны.

– У нас нет другого выхода, Алексей Павлович, – устало произнес Макарычев. – Считайте, что это приказ. И потом, если не спецназ ГРУ, то кто?

– Ну тогда, – вздохнул Песков, – я бы рекомендовал использовать спецназ ВДВ. В каком-то смысле – это антипод спецназа ГРУ. Подразделения десантников умеют работать быстро и слаженно именно во время выполнения разведывательных акций. Есть еще одна неплохая мотивация. Поскольку турецкие власти могут оказать серьезное противодействие, операция должна производиться только с моря и только ночью. Грузинская, а точнее – аджарская, сухопутная граница для переброски десанта исключена. Резонно высаживаться в территориальные воды Турции. А это хорошо умеют делать как раз десантники. Нужен, кстати, также подходящий предлог. В противном случае наших ребят покосят еще на берегу.

Макарычев долго играл зажигалкой, высекая кратковременные маленькие языки пламени. Наконец провел рукой по лицу, поднял глаза:

– В семьдесят восьмом году мне и еще трем спецам приказали захватить одного очень крупного натовского чиновника. Считалось, что в его распоряжении имеются сногсшибательные материалы о характере новых вооружений альянса. Место проведения операции – до предела цивилизованный Брюссель. Нас перебросили в Бельгию по документам внешнеторговой организации. Дело нам предстояло в целом несложное. Если бы не одно «но»... Руководство оставило нам несколько вариантов возможных действий. Ликвидация объекта на месте после экстренного «потрошения» являлась абсолютно крайней мерой. На нее можно было идти только в исключительных обстоятельствах, при угрозе захвата группы. Все бы хорошо, – Макарычев машинально закурил, – да только чиновник никак не хотел «колоться». Он оказался крепким орешком. Я принял решение переходить через бельгийско-французскую границу, чтобы затем доставить «груз» на советское судно, пришвартованное в Бресте. Это был запасной вариант отхода. Мы взяли в аренду машину и через Льеж подъехали к границе. Тогда ведь не было никаких шенгенских виз, но таможенный контроль, хоть и не очень взыскательный, все же существовал. Я придумал неплохой план: мы насильно накачали натовца виски, причем до такой степени, что он не мог даже самостоятельно передвигаться. Он хотел что-то объяснить таможеннику, но еле шевелил языком. Для него загодя были сделаны поддельные документы, так что погранконтроль мы легко прошли, а таможенники лишь посмеялись нам вслед. Тот же трюк мы проделали в Бресте перед посадкой на борт советского судна. Кстати, внезапно оказавшись в России, натовец одумался и рассказал все что надо. После чего был тайно возвращен обратно. И, кажется, даже не потерял своего места. Подумаешь, прогулял несколько дней. С кем не бывает...