Сразу стало холодно и неуютно. Тут же почувствовала, что полулежу в неудобной позе и тело уже совсем затекло. Внизу твердая земля, от которой отделяет лишь тонкая полоска ткани, а в спину упирается узловатый ствол дерева, раня кожу грубой шершавой корой.

Обвела мутнеющим взором небольшую полянку, окруженную, как и полагается любой порядочной поляне, густым зеленым лесом… сгоревший остов дома… группу мужчин, деловито изучающих обугленные развалины. Тревога и непонимание незаметно отхлынули, уступив место тупому безразличию и желанию спать. Побег, венчание, титул графини, заклинания и загадочный межмировой портал — какое отношение ко мне имеет весь этот вздор?

— Леди Ольес, — крепкая теплая ладонь бережно накрыла мои похолодевшие пальцы, — вам плохо?

— Голова кружится, — улыбнулась я блекло, и мужчина, на мгновение сжав мою руку, обронил что-то короткое и яростное.

— Охранные браслеты, — прошипел он сквозь стиснутые зубы. — Слишком долго эта пакость перекрывала ваши жизненные потоки. Потерпите еще чуть-чуть, лекари уже предупреждены и ждут… Вильм! Остаешься здесь с половиной отряда.

— А вы… — донеслось до меня встревоженное.

— Отвезу графиню в имение и вернусь.

— Но, мэссер, рядом граница… Я обязан охранять вас… — попытался возразить невидимый мне Вильм, но был остановлен властным:

— Не обсуждается.

— Слушаюсь, мэссер. — Чувствовалось, что подчиненному очень не нравится решение начальства, но он тут же прекратил бесполезные уговоры, беспрекословно повинуясь прямому недвусмысленному приказу.

«Жених» еще раз внимательно осмотрел меня — темные глаза под длинными ресницами взирали холодно и отчужденно — сухо улыбнулся и отстранился, уступая место крепкому широкоплечему субъекту с приятным, хоть и немного грубоватым лицом.

— Позвольте помочь, миледи… — почтительно пробасил он и замер, старательно отводя взгляд от моего потрепанного одеяния. Вернее, от того, что от него осталось после пожара.

Не совсем понимая, что, собственно, нужно делать, растерянно кивнула и охнула от неожиданности, когда меня в одно мгновение подняли вверх. Так легко, словно я совсем ничего не весила.

По-прежнему упорно косясь в сторону, Вильм — а это, скорее всего, был именно он — быстро пошел по краю поляны. Мое тело он нес почти на вытянутых руках, сжимая бережно и осторожно, как хрупкую вазу, которая способна разлететься на куски от любого неосторожного движения. Несколько торопливых шагов, и мы остановились возле великолепного черного, без единого пятнышка, жеребца, которого придерживал под уздцы рослый молодой парень.

— Нерд, с тебя полный отчет о портале. Все, что сумеешь выжать из следа… И не сумеешь тоже. — Откуда-то сбоку вынырнул мой спаситель, на ходу отдавая распоряжения. — Идан, занимаешься поджогом. Я хочу знать, Птарх побери, что здесь, в конце концов, произошло.

Жеребец мотнул головой и звонко заржал, приветствуя хозяина. Тот ласково потрепал тонконогого красавца по гриве и, вскочив в седло, потянулся ко мне.

— Потерпите, графиня, — повторил он, устраивая меня в своих объятиях и тщательно укутывая какой-то мягкой тканью. — Осталось совсем немного.

Взял поводья, и конь, подчиняясь команде, тронулся с места — сначала шагом, потом рысью и, наконец, перешел на уверенную ровную иноходь, унося нас вперед по лесной дороге.

Несмотря на скорость, вороной двигался легко и плавно, казалось, что его копыта едва касаются земли. В кольце уверенных сильных рук я чувствовала себя тепло, уютно и безопасно. Полулежала, прислонившись к мужской груди, слушала, как ровно, спокойно бьется чужое сердце и вспоминала… вспоминала… вспоминала… Снова и снова перебирала в памяти все события сегодняшнего безмятежно-счастливого утра, отчаянно пытаясь свести концы с концами и сообразить, как я умудрилась во все это вляпаться.

Лето…

Жаркое солнце, синее море, голубое, чуть выцветшее небо. Белый шезлонг, холодный мохито в запотевшем стакане на столике под большим красным зонтом. Что еще нужно для счастья двум удачно сдавшим сессию студентам, без году успешным дипломированным специалистам? И не беда, что денег на отдых за границей пока не хватает, — на родном азовском побережье, в маленьком южном городке тоже можно неплохо провести время. Расслабиться, понежиться на солнце, поплавать и понырять, а потом зависнуть до утра в каком-нибудь клубе или баре.

Большой ложкой дегтя в этой бочке восхитительного летнего меда стал местный спасатель Леха, оказавшийся по совместительству доморощенным меломаном. Как истинный подвижник, он щедро делился своей страстью с отдыхающими массами, поэтому с его вышки с утра до вечера, не затихая, гремела музыка. Особенно Леха любил устраивать тематические дни. Позавчера в программе значился французский шансон. Вчера — мелодии из отечественных кинофильмов. А сегодня вот — песни восьмидесятых.

«Чтоб не пил, не курил,

И цветы всегда дарил», — надрывалась исполнительница.

А мне ужасно хотелось ее заткнуть.

Нет, я ничего не имела против группы «Девчата». Я, собственно, и о существовании-то ее узнала только пару часов назад, из комментариев Лехи. Но четвертый раз за день — уже перебор. А ведь еще далеко не вечер.

«В дом зарплату отдавал,

Тещу мамой называл».

Перевернулась на спину, затеняя шляпой лицо.

«Был к футболу равнодушен,

А в компании не скушен».

Вот напасть! Чем бы уши закрыть, а?

«И к тому же чтобы он

И красив был, и умен»…

Внезапно обрушившаяся сверху вода показалась почти ледяной и резко обожгла опаленную солнцем кожу.

— Петька! — тоненько взвизгнув от неожиданности, резво подскочила вверх. — Ты что творишь, балбес?

— Я тебя тоже люблю, крошка!

На соседний лежак плюхнулся довольный братец.

— Прекрати называть меня этой собачьей кличкой, — запротестовала я возмущенно. — Сколько можно просить?

— Миллионы на твоем месте рыдали бы от счастья, — привычно парировал родственник, задорно подмигнул и улегся, картинно заложив руки за голову.

На четко очерченных губах лукавая улыбка, темно-карие глаза весело блестят — хорош, что и говорить. Прекрасно понимаю чувства тех девушек, что бегают за ним, ловят каждое слово, а услышав мурлыкающее «крошка», растекаются счастливой лужицей. Но я не они, и Петьке это прекрасно известно. Ему просто нравится меня дразнить.

— Вот им и говори. Своим многочисленным куколкам, у которых вместо головы задница.

— Почему задница? — раздалось рядом озадаченное хмыканье.

— Если у модельных красоток, которые вокруг тебя вертятся, ноги от ушей, значит, там, где у других голова, у них — то самое пресловутое мягкое место. Попа внизу, попа вверху, между ними грудь пятого размера. Лепота! А то, что при этом думать нечем, не беда. Известно ведь, что идеальной девушке мозги ни к чему.

Негромко хихикнула и почувствовала себя полностью отомщенной.

— Ну да, именно такие мне и нравятся, — легко согласился братец, сквозь полуопущенные ресницы наблюдая за проходящими мимо представительницами прекрасного пола. — Хорошенькие, глупенькие…

— Восторженные, влюбленные… — подсказала заботливо.

— Можно и влюбленные, но не обязательно. С влюбленными проблем много. Предпочтительнее — готовые к необременительным отношениям, без всяких там сложностей, упреков и неожиданных требований.

— Хорошенькие… глупенькие… Петь, тебе не надоело? Что ты с ними делаешь в свободное от постели время? Читаешь развивающие журналы для детей младшего школьного возраста?

— В свободное от постели время я с ними не общаюсь, — донеслось в ответ насмешливое, — для серьезных разговоров и чтения журналов у меня сестра имеется. — Петька не глядя нащупал бокал с лимонадом, сделал пару глотков и закончил: — Так что, Маха, на данный момент меня все устраивает.

Маха…

Я давно привыкла к тому, что брат редко называл меня по имени — только при посторонних, совершенно чужих людях или на каких-то официальных мероприятиях. В остальное время я была кем угодно, только не Машей. Маруся, Манюня, Маська, Мурена, Маха… — фантазия родственника казалась поистине неисчерпаемой. Похоже, ему доставляло особое удовольствие изобретать все новые и новые прозвища. Забавные, милые, ехидные, дурацкие… всякие. И не только прозвища. «И на Маруху бывает проруха» — эта присказка появилась, когда он узнал, что Маруха — это не только жаргонное словечко, но и вполне нормальный, принятый у испанцев вариант имени Мария.