Я старалась отвечать тем же. Но ничего кроме банальных Петька, Петрусь, Петюня и неизвестно как затесавшегося между ними Петруччо у нас не прижилось.
— О чем задумалась, Марусь? — Маленькая ракушка мягко ударилась о мое плечо. За ней еще одна… И еще… — У тебя такое забавно-серьезное выражение лица.
— О твоей будущей жене, — откликнулась, лениво прищурившись. — Ее ты тоже выберешь по принципу «чем глупее, тем лучше»?
— Конечно, — заверили меня со всей серьезностью. — Мне и одной умной женщины в семье хватает. Пожалуй, даже с избытком. Так что никаких суфражисток. Привыкнет послушно, без возражений принимать все мои решения, и счастливая замужняя жизнь ей обеспечена.
— Петька, да ты, как выясняется, самый что ни на есть мачистый мачо, — умилилась я почти восхищенно. — Из тех, что при каждом удобном случае твердят, словно заведенные: «Женщина, знай свое место».
— А то! — Брат преувеличенно гордо вскинул подбородок. — Девушки, между прочим, как раз таких и любят. Вот ты, например…
— Я, например, — перебила колко, — скорее предпочту парня из песни, которую наш «диджей» сегодня целый день крутит. Умного, симпатичного, терпеливого, легкого в общении, без вредных привычек и завышенной самооценки. А главное, уважающего меня и моих близких. Брутальный, суровый и властный — мужчина не моей мечты.
— Ну-ну… — Петька недоверчиво покачал головой, — это мы еще посмотрим.
Сладко потянулся, опустил спинку шезлонга, пробормотал: «Что-то спать хочется…», перевернулся на живот и затих.
Песня, отгремев еще раз, замолкла. Леха отчалил на обед, и пляж наконец-то окутала блаженная тишина. Солнце припекало все сильнее, но в тени царила приятная прохлада, и я решила последовать примеру брата. Уронила лоб на руки и вскоре задремала, убаюканная чуть слышным плеском набегающих на берег волн… Чтобы проснуться далеко отсюда от дикого вопля полоумной поклонницы неведомого мне Гира…
Конь громко всхрапнул, заржал тревожно, вырывая из приятных воспоминаний, а затем понесся быстрее. Высунула нос из ткани, в которую меня закутали, и попыталась оглядеться.
Вокруг шумел густой лес, сплошной стеной обступая дорогу, по которой двигался наш небольшой отряд. Кроны огромных деревьев тесно переплетались где-то там, высоко-высоко, пропуская через плотное кружево веток и листьев лишь редкие лучи солнечного света. Создавалось впечатление, что мы скользим по бесконечному сумеречному тоннелю, из которого уже никогда не суждено выбраться.
Поежилась, представив вечное блуждание по этому таинственному переходу, ведущему в потусторонний мир. В душе нарастала непонятная глухая тревога.
— С-с-с… — шептал надо мной и вокруг меня древний лес.
— Ш-ш-ш… — доносил издалека ветер.
А мне слышалось:
— С-с-сюда…
— Ш-ш-шаг, с-с-сделай ш-ш-шаг…
Отчаянно мотнула головой и, нырнув в теплую глубину покрывала, изо всех сил прижалась к широкой твердой груди.
— Графиня?.. — Надо мной склонилось лицо «жениха». Серьезное, сосредоточенное. — Вас что-то беспокоит?
— Нет… — выдавила слабую улыбку.
Ну не говорить же, в самом деле, что со мной деревья общаются? Вот такие болтливые растения попались, а в остальном — все в полном порядке. Но мужчина сам догадался о том, что я так и не решилась озвучить.
— Мы слишком приблизились к границе, а Хауддан не любит непрошеных гостей. К сожалению, это кратчайшая дорога. — Тесные объятия стали еще крепче. — Не бойтесь. Все будет хорошо, обещаю… А сейчас вам лучше поспать.
Прохладная ладонь легла на мой покрытый испариной лоб, даря облегчение и успокоение. Я прерывисто выдохнула, чувствуя, как растворяются, стихают где-то вдали голос леса и шум ветра, и не заметила, как уснула.
Глава 2
Я проспала не только дорогу, но и все последующие события — приезд в имение, транспортировку в приготовленную комнату, консилиум собравшихся у постели лекарей. Ничто не могло потревожить мой неестественно крепкий сон, словно я приняла изрядную дозу сильнодействующего снотворного. Лишь однажды, когда моего запястья коснулись знакомые сильные пальцы, на краткий миг пришла в себя.
— Что скажешь, Дильфор? — Речь сидящего в кресле у кровати мужчины звучала подчеркнуто ровно, но взгляд обеспокоенных темных глаз ни на секунду не отрывался от моего лица. — Как она?
— Жить будет, — весело отозвались откуда-то сзади. Мой спаситель поморщился, и его собеседник, виновато кашлянув, мгновенно стал серьезным. — Вы вовремя сняли с ее сиятельства браслеты. И усыпили тоже очень кстати, во сне организм легче восстанавливается. Так что все в порядке.
Повисло напряженное молчание.
— Ты уверен…
— Обижаете, мэссер, — тот, кого назвали Дильфором, невнятно хмыкнул, — вы ведь меня не первый день знаете. Здоровье миледи не вызывает ни малейших опасений, подождите немного, скоро от ее недуга ничего не останется.
— Что ж… — мужчина окинул меня прощальным взглядом и быстро поднялся. — Я возвращаюсь к Вильму, если леди Ольес станет хуже, сообщить немедленно.
— Слушаюсь… — раздалось в ответ почтительное.
— Теперь что касается Трэя, — голос «жениха» начал отдаляться. — Кто с ним сейчас?
— Мой старший помощник, Адальтей.
— Хорошо. Мне нужен подробный отчет о состоянии кузена: как, почему, чего ожидать и на что надеяться. Идем…
— Конечно, мэссер, — заторопился лекарь. — Леом, ее сиятельству необходимо больше спать, поэтому сегодня даешь ей вот эту настойку. Три раза по три меры. Если понадоблюсь, найдешь меня в покоях графа.
Хлопнула дверь, над головой звякнули склянки, и через секунду передо мной возник невысокий щуплый паренек с прозрачным стаканчиком в руках, в котором плескалась какая-то бурая жидкость…
— Прошу, ваше сиятельство…
Следующие несколько дней слились в моей памяти в сумбурный калейдоскоп, где затяжной сон чередовался с редкими минутами бодрствования. В комнате то темнело, то светлело, мелькали чьи-то лица, раздавались обрывки фраз.
— Как тут? Все в порядке?..
— Леом, иди отдохни, Ирем пока тебя сменит…
— Мастер, температура спала…
— Нет-нет, теперь четыре меры вот этого…
А на третьи сутки, проснувшись среди ночи, я вдруг поняла, что у меня ничего не болит, я совершенно здорова и больше не хочу спать. Полежала немного, изучая высокий лепной потолок и скользящие по нему серебристые блики, поднялась, подхватила легкое одеяло и пошла к подоконнику. Устроилась с ногами среди разбросанных там мягких подушек, закуталась до ушей и уставилась в открытое окно.
За окном темнел сад, чуть слышно шелестели облитые лунным светом верхушки деревьев, одуряюще сладко пахло цветами и недавно прошедшим дождем. Было тепло, тихо и умиротворяюще спокойно. Снаружи… В душе, напротив, царили сумятица и полная неразбериха. А еще крепла странная, непонятно на чем основанная уверенность, что я попала. Причем основательно и серьезно. В чужой мир. Чужую жизнь. Чужое тело.
Осознание этого накрыло тяжелой удушливой волной, резко ударило под дых, затопив все мое существо липким ужасом. Зачем я здесь? Почему? Что вообще происходит? Девица, собиравшаяся меня убить… пожар, из которого я чудом выбралась в самый последний момент… жених… муж… магия… странные воспоминания… неудачная попытка сказать о себе настоящей хоть слово… Все перемешалось в голове, пугая до одури, мешая дышать, думать.
Страшно… Черт возьми, как же страшно!
Глубоко вдохнула, стараясь подавить приступ паники, выдохнула. Нет, так не годится. Пока не наступило утро и есть немного времени, надо успеть хоть в чем-нибудь разобраться. Хм… Как там меня величал мой загадочный спаситель?
— Мири… — произнесла негромко. — Мэарин Ольес… — запнулась, досадливо мотнула головой, добавила: — Мэарин Астон… — И на меня тут же нахлынул поток смутных видений — подхватил, закружил и унес за собой…
Прелестная юная девушка, приподняв подол нежно-голубого платья и нетерпеливо покусывая пухлую нижнюю губу, радостно вертится перед высоким зеркалом в золотой оправе. Грациозная фигура, длинные темные волосы, окутывающие точеные плечи, гордая посадка головы, сияющий румянец и ясный взгляд широко распахнутых темно-карих глаз.