– Также я могу встретиться с вами в четыре или в пять часов, – дипломатично предложила Бритт-Мари.

– Сегодня мы закрываемся в пять.

– Значит, договоримся на пять, – подытожила Бритт-Мари, изготовившись сделать пометку в списке; свежезаточенный карандаш материализовался между ее указательным и большим пальцами.

– Но я же говорю – не получится! – простонала девушка.

– Значит, в пять вы заняты? – поинтересовалась Бритт-Мари.

– Да… ну как бы мы закрыва…

– А позже пяти мы встретиться не можем, – заметила Бритт-Мари.

– Что?

Бритт-Мари улыбнулась с поистине ангельским терпением.

– Я не хочу с вами ссориться. Совершенно не хочу. Но, голубушка, разве у нас военное положение? Цивилизованные люди ужинают в шесть, так что позже пяти для встречи поздновато, вы так не думаете?

– Да?

– Как по-вашему, мы можем встретиться за ужином?

– Нет… ну… а… что?

Бритт-Мари кивнула так, словно кивок стоил ей величайшего усилия.

– Ах-ха. В таком случае постарайтесь не опаздывать. Иначе картошка остынет.

И она записала: «18.00. Ужин».

Девушка еще что-то кричала ей вслед, но Бритт-Мари уже ушла. У нее нет времени стоять и талдычить одно и то же весь день напролет.

На часах было девять тридцать пять. Снова в дверь постучали ровно в одиннадцать. За дверью оказалась заботливая Бритт-Мари.

– У вас на что-нибудь аллергия? – спросила она.

– Чего? – отозвалась девушка.

– Есть ли что-то, чего вы не едите? – пояснила Бритт-Мари с тем стоическим спокойствием, каким следует вооружиться, говоря с человеком, который на любой твой вопрос отвечает: «Чего?»

– Я… вегетарианка, – выдавила девушка.

Бритт-Мари вынула записную книжку.

– Ах-ха.

Девушка засопела.

– Но… я же объяснила, что сегодня вечером не смогу…

– Вы рыбу едите? – перебила Бритт-Мари.

– Да… ну да, ем, но я же ска…

– Рыба – не вегетарианская еда, это мясо. Мясо рыбы, – пояснила Бритт-Мари.

Девушка прижала кончики пальцев к векам – так делают, когда привыкли объяснять сложные вещи простыми словами только потому, что многим кажется, что о сложных вещах надо уметь говорить просто.

– Я не ем красного мяса. Но людям обычно понятнее, если я говорю, что я вегетарианка.

Бритт-Мари приняла это к сведению.

– Вы едите лосося? – спросила она и участливо уточнила: – Это, знаете ли, рыба.

– Да. Я ем лосося, – признала девушка.

Бритт-Мари стряхнула невидимые крошки с юбки. Расправила несуществующую складку.

– Но мясо у лосося красное.

Может быть, девушка и собиралась что-то ответить, но Бритт-Мари уже спешила прочь.

Лосося Бритт-Мари готовит великолепно, потому что лосось – единственная рыба, которую любит Кент. Каждый день в пять часов Бритт-Мари звонит ему и спрашивает, вернется ли он домой в шесть, к ужину. Кент почти всегда говорит «нет», потому что у него встреча с немцами, но когда бы он ни пришел домой – горячий ужин всегда на столе.

«Ах-ха. Значит, невкусно?» – говорит обычно Бритт-Мари, пока Кент жует, и в ее голосе ни тени жалобы. «Ну что ты, что ты! Очень вкусно, очень!» – бормочет Кент, не отрывая взгляда от спортивной страницы в утренней газете. Он читает утреннюю газету вечером, отчего внутри у Бритт-Мари все тихонько кричит.

«Если вкусно, мне было бы приятно, если бы ты это сказал», – говорит она обычно и стряхивает со скатерти в ладонь невидимые крошки. «Господи боже, Бритт-Мари, я же сказал – очень вкусно!» – непонимающе возражает Кент, продолжая вычитывать что-то в телефоне. Бритт-Мари обычно поднимается и стряхивает невидимые крошки в раковину. Потом разгружает посудомойку и раскладывает столовые приборы как положено.

Кент обычно ставит свою тарелку в мойку, смотрит результаты матчей в телетексте и ложится спать. Бритт-Мари подбирает с пола спальни его рубашку и относит в стиральную машину. Потом стирает, убирается и снова кладет на место его бритву в ванной. Кент обычно утверждает, что она «спрятала» бритву; по утрам он стоит и кричит «Бриииитт-Мариии!», когда не может найти бритву, но конечно же Бритт-Мари ничего не прячет. Она кладет вещи на место. Есть разница. Иногда она кладет их на место для порядка, а иногда – чтобы услышать, как Кент выкрикивает ее имя по утрам. Потому что Бритт-Мари очень любит, когда он окликает ее по имени.

Потом день идет своим чередом, Кент возвращается домой поздно, ужинает, смотрит результаты футбольного матча по телетексту и ложится спать. Бритт-Мари стирает его рубашку. Ей хочется, чтобы когда-нибудь он положил рубашку в стиральную машину сам. Ей хочется, чтобы когда-нибудь он сам сказал, что ужин вкусный, чтобы ей не надо было выпрашивать эти слова. Ужины – это важно.

«Как вкусно!» Это важно.

3

У дверей службы занятости Бритт-Мари была без пяти пять, потому что являться на встречу раньше назначенного невежливо. Ветер тихо шевелил ей волосы. Бритт-Мари так не хватало ее балкона, что она зажмурилась до боли в висках. Обычно она работает на балконе по ночам, поджидая Кента. Он всегда говорит – не жди меня, ложись. И все же она не ложится. С балкона видно машину Кента, и, когда он входит, горячий ужин уже на столе. Когда Кент засыпает, Бритт-Мари подбирает с пола его рубашку и относит в стиральную машину. Если воротничок запачкан, Бритт-Мари обрабатывает его смесью уксуса и соды. Утром она просыпается рано, укладывает волосы, прибирает на кухне, сыплет соду в цветочные ящики и моет все окна «Факсином». Это ее любимое средство для стекол. Он даже лучше, чем сода.

Некоторые утверждают, что мыть окна каждый день незачем, но, когда Бритт-Мари помоет окна, просыпается Кент, когда просыпается Кент – начинается день. А как можно начать день с грязными окнами?

Окна в гостиничном номере, где поселилась Бритт-Мари, стали такими чистыми, что, уходя в магазин, она задергивала шторы: вдруг птица влетит прямо в стекло? Это было бы ужасно, ведь тогда пришлось бы мыть окно еще раз, а «Факсин» у Бритт-Мари вышел. Если у Бритт-Мари нет хотя бы одного полного флакона «Факсина» в запасе, она чувствует себя не вполне человеком. Тогда может случиться все что угодно.

Она записала себе: «Купить “Факсин”». Думала даже поставить рядом восклицательный знак, чтобы подчеркнуть важность пункта, но сдержалась. Потом Бритт-Мари отправилась не в свой обычный супермаркет, в котором все стояло не на своих местах. Она спросила про «Факсин» молодого человека из персонала. Он не знал, что это. Внутри у Бритт-Мари все закричало, но она объяснила молодому человеку: это средство, которым она моет окна; молодой человек пожал плечами и предложил выбрать любое другое. Тогда Бритт-Мари так рассердилась, что достала список и поставила в нем восклицательный знак.

Колесо тележки заело, и Бритт-Мари проехалась по собственной ноге.

Она зажмурилась, прикусила щеки: так захотелось, чтобы рядом был Кент! Бритт-Мари нашла лососину по специальной цене, взяла картошки и овощей. С полочки с надписью «Канцелярские принадлежности» она взяла карандаш, две точилки и положила их в тележку.

– У вас есть карта постоянного покупателя? – спросил тот же молодой человек, когда она подошла к кассе.

– Какая карта? – недоверчиво поинтересовалась Бритт-Мари.

– Лосось по специальной цене – только по карте, – объяснил он.

Бритт-Мари терпеливо улыбнулась:

– Видите ли, обычно я покупаю продукты не в этом магазине. Там, где я обычно покупаю продукты, карта постоянного покупателя есть у моего мужа.

Молодой человек достал буклет.

– Можно оформить карту прямо сейчас, не вопрос. Просто впишите имя и адрес вот сю…

– Я ни в коем случае не стану этого делать! – сказала Бритт-Мари.