– Не забывайся, человек! – рявкнул анир так, что я отшатнулась от стены. – Мой род древнее ваших в разы, я сильнее, богаче и влиятельней любого жалкого аристократишки, что захочет претендовать на нее в вашем… Гелиизене! И я не какой-то униженный мальчишка-проситель, клянчащий у тебя что-либо, я в своем праве взять то, что вожделею. Не подонок, алчущий твою бесценную дочь в качестве наложницы или военного трофея, хотя и это мог бы себе позволить! Я требую ее мне в жены, и ни ты, ни твой государь – никто вообще не посмеет мне отказать!

– Безусловно, глубокоуважаемый онор Бора. – Ответ правителя был кислым и полным плохо скрываемой ненависти одновременно. – Никто, кроме самой великолепной Греймунны, из-за которой весь наш спор. Мы же все здесь цивилизованные люди и не станем опускаться до того, чтобы принуждать девушку к браку?

– Греймунна… – пробормотал мое имя анир, будто вслушиваясь в звучание. – Кресс Окнерд, неужели я произвожу впечатление мужчины, у которого есть необходимость принуждать женщину быть со мной?

– Вкусы женщин в наших краях отличаются от предпочтений ваших.

– Если у Греймунны вообще есть вкус, ум и она просто не слепа, а в этом я убедился, то выберет меня, – пренебрежительно фыркнул анир, поднимая в моей душе море возмущения. – А ты, кресс Иногарт можешь уже приказывать начинать собирать вещи ей в дорогу.

Я все ждала, когда отец возразит, откажет этому нахальному мерзавцу окончательно и бесповоротно, но так и не дождалась.

ГЛАВА 2

Осень

Я поморщилась от тянущего ощущения в низу живота, но главный дискомфорт доставлял не он. Представлять новую вспышку разочарования в глазах Альми было куда болезненней, чем терпеть ежемесячные проявления женских недомоганий. Все у нас шло как-то не так: не выходило безоблачного счастья и быстрого исполнения так хорошо продуманного им плана, и это явно злило и угнетало моего супруга, и раз за разом в сознании возникал вопрос, верно ли мы поступили.

Поначалу все сложилось идеальней некуда. Злость на то, что отец и дядя с такой легкостью отказались препятствовать любым притязаниям нахального анира, подпитала мою решимость к побегу, а еще помогла, не дрогнув, встретиться на празднике с этим самодовольным мужиком лицом к лицу и развернуть события именно так, как и было необходимо. Хотя испугаться было немудрено. Казавшийся мне всю жизнь огромным главный зал резиденции, щедро украшенный к знаменательному событию, на пространстве которого даже собравшаяся небывалая толпа представителей лучших и не очень родов как-то терялась, вдруг почудился мелкой комнатушкой, когда всего лишь пятеро аниров вошли, глядя с высоты своего роста по сторонам так, словно владели и этим местом, и всем миром в принципе. Одеты так же в черное, правда, на этот раз без дорожной грязи, толстых нагрудников с тиснением, придававших их фигурам излишнюю грузность, и шлемов, а из оружия лишь по одному длинному кинжалу, болтавшемуся на боку. Светлые длинные волосы возглавляющий шествие громила собрал в низкий хвост, но ни один из них не счел нужным даже побриться, как это принято у нас. На лицах с грубыми, будто рубленными чертам как минимум недельная щетина. Что взять с дикарей? На секунду я испытала нечто отдаленно похожее на шок или оцепенение, когда разглядела необычайный цвет глаз идущего впереди анира. Настолько насыщенно и в то же время нереально прозрачный голубой, что почти светился на фоне его светлой кожи и волос даже на том расстоянии, что нас разделяло. Почему-то вспомнились дикорастущие цветы идри, которые мне всегда так хотелось потрогать или собрать в букет в детстве, но отец сразу предупредил, что это яркое великолепие опасно: коснешься – и на коже вскоре появятся ожоги, которые будут мучительно болеть долгие месяцы и оставят шрамы навсегда.

Глашатай начал объявлять имена прибывших аниров, но в этот момент ищущий взгляд их предводителя наткнулся на меня. Едва небрежно кивнув в сторону правителя, что вызвало волну возмущенных шепотков, он целенаправленно пошел ко мне через весь зал. Остановившись напротив, совсем чуть-чуть склонил голову, окидывая абсолютно бесстыдным взглядом с головы до ног, отчего внутри все предательски задрожало, протестуя и против его беспардонности, и против собственной странной реакции.

– Меня зовут Бора, – заявил он тоном властителя всего сущего. – Онор Бора, кресса Греймунна.

– Вам следовало попросить представить вас кого-то лично со мной знакомого или потрудиться обратиться за этим к распорядителю. – Получи, тупая наглая деревенщина!

Золотистые густые брови на долю секунды сошлись на переносице, придавая ему грозный вид.

– Я не нуждаюсь в посторонней помощи, когда хочу быть знакомым ближе с привлекающей меня девушкой. – Его глаза сузились, а линия квадратного подбородка стала жестче… хотя куда уж больше.

– Не знаю, с какими девушками вы имели дело до сих пор, онор Бора, возможно, они и были впечатлены вашими манерами, но я привыкла к тому, что мужчине следует спросить через третье лицо, готова ли я с ним в принципе разговаривать!

Любой кресс Гелиизена, получив такую отповедь от меня, уполз бы с глаз долой, сгорая от стыда за свое отвратительное поведение. Впрочем, ни один цивилизованный воспитанный мужчина вообще не позволил бы себе подойти ко мне просто так, будто я была какой-то торговкой на базаре и только и ждала, как набегут желающие оценить мой товар. Неотесанный грубиян!

Демонстративно задрав подбородок, я, покачивая пышными юбками, гордо прошествовала от него, но через секунду едва не подпрыгнула от громоподобного смеха за спиной. Догнав меня за пару шагов, Бора прошептал практически мне в затылок:

– Мне случалось слышать, что смуглокожие уроженки южных островов Рунаэ горячей огня в постели, и редкий человеческий мужчина достаточно вынослив, чтобы справиться с их аппетитами в одиночку, но, похоже, с полукровкой я тоже не прогадал. – От возмущения у меня рот распахнулся и дыхание сперло. Да как он посмел сказать такое! И кому?! Мне!

– Вы, онор Бора, прогадали не только с выбором женщины, но и с государством и в принципе стороной света, где решили ее подыскать, – прошипела ядовитой ползучкой. – В Гелиизене и на Рунаэ живут уважающие себя крессы, воспитанные с четкими понятиями о морали и личном достоинстве. Так что вам вряд ли удастся среди них подыскать кого-то на свой… хм… вкус. – Он насмешливо поднял бровь с «да неужели» видом, и тут я влепила ему пощечину, практически выплюнув: – А это за то, что посмел назвать женщин из народа моей матери шлюхами.

Анир поймал мою ладонь и не позволил оторвать ее от своей щеки, а я обмерла, с опозданием осознавая, что же такое вытворила. Мой всегда взрывной характер, плюс несколько часов сборов на праздник, пока я все сильнее накручивала себя, взращивая обиду на родственников и ненависть к беспардонному чужаку, решившему, что он не просто достоин претендовать на меня, но настолько великолепен, что я упаду к его проклятым ногам всенепременно и моментально, вырвались наружу таким катастрофическим образом. О, Пресветлая Даиг, а что, если он просто убьет меня сейчас у всех на глазах вот этими громадными ручищами? Никто не успеет и пикнуть. Или взбесится и объявит перемирие расторгнутым, и все потому, что я такая психованная дура, а не та дочь, какой следует быть у моего отца-политика, всегда пекущегося о нуждах государства! Сотни ужасных последствий моей вспышки пронеслись в голове, а пальцы, все еще прижатые к твердой скуле Бора, запылали, как обожженные, пока я с нарастающей паникой пялилась в его лицо. На какие-то мгновения мне почудилось, что под его бледной кожей проскальзывает нечто, меняя его черты, делая его еще более пугающим, чем раньше, но тут же все исчезло. Рот анира искривила медленная усмешка, он повернул голову и окончательно выбил меня из колеи: понюхал мою кожу на внутренней стороне запястья, вдохнув глубоко и протяжно, приподняв верхнюю губу, будто скалился и готовился вырвать кусок моей плоти или… поцеловать? А потом снова посмотрел на меня, отпуская наконец руку, и ухмылка стала шокирующе открытой торжествующей улыбкой.