– Мне сказали, что вы, милорд, знаток права.

– Я нахожу законы и нормы занятным вызовом. Где-то настоять на своем… где-то прогнуться… где-то – принудить… – маркиз отпил виски и облизнулся. – Уверен, вам тоже интересны эти правила.

– Правда в том, что я должен соблюдать определенные нормы, – ответил Джосс и продолжил писать в папке, уверяя себя: он делает это не для того, чтобы подразнить и привести в замешательство Сорреля, наблюдающего, как о нем делают заметки. Только у свата было впечатление, что маркиза редко что смущает, и это стоило отметить.

Соррель скривил губы.

– Должен соблюдать, да. Задавать вопросы и утомлять людей, обращаться с ними, будто с пешками. Уверен, правила этой игры наиболее захватывающие.

– Люди – не пешки, – сказал Джосс и обмакнул перо в чернила. «Проблема доверия?» – написал он и поднял взгляд, временно откладывая перо в сторону. – После нашей первой встречи Ее Величество как-то упомянула, что вы очень любите чай.

Маркиз посмотрел на него, но ничего не сказал.

Джосс не стал добиваться ответа, отказываясь попадаться в расставленные сети. Соррель хотел, чтобы каждая частица информации доставалась ему путем тяжелых усилий, но в такие игры он не намеревался играть. Пусть высокомерный гад и дальше недооценивает его – он уже выдал больше, чем подозревает.

Поняв ход собственных мыслей, сват поморщился, усмиряя разыгравшееся самомнение. Маркиз тоже был не тем человеком, которого стоило недооценивать, и это следовало помнить.

Во время посещения его родины королева – после того как попросила об услуге – подробно рассказывала о своих друзьях. Она признала некоторую распутность образа жизни кузена и назвала его живым воплощением заносчивости.

Она говорила с осведомленностью человека, выросшего вместе с Соррелем, но или не обращала внимания, или была невосприимчива к определенным сторонам его характера, заметным посторонним.

Джосс подумал, если бы он решил расспросить людей, какое количество отозвалось бы о маркизе, как о «ошеломляющем», или сказало бы что-то сродное по значению. Наверное, «шельма» встречалось бы довольно часто.

Он посмотрел на общие записи, которые сделал во время путешествия сюда, и выбрал вопрос совсем на другую тему.

– Покойный муж Ее Величества… какого вы были о нем мнения?

– О короле? – Соррель пожал плечами. – У него был превосходный вкус в женщинах.

Самый легкомысленный ответ, который Джосс когда-либо слышал, и почти забавный – маркиз хотел, чтобы его поняли немного в другом русле: что король был бабником, хотя на самом деле, вероятно, это был всего лишь комплимент королеве.

Он вновь взял перо и вывел второй вопросительный знак после «проблема доверия». И, отложив перо, с улыбкой поднялся.

– Думаю, это все на сегодня, милорд. Я предпочитаю короткие беседы, хотя, вероятно, они станут продолжительнее, когда вы будете чувствовать себя более комфортно со мной, – Джосс обогнул стол, чтобы провести гостя к выходу – простой жест вежливости.

Едва он приблизился к Соррелю, тот тоже встал, и они почти соприкоснулись плечами. Голос маркиза опять переливался мурлычущими нотками, когда он склонился к уху Джосса.

– Вы очень привлекательны, господин сват… – он отстранился так же неожиданно, как и приблизился, и его тон стал ледяным, – но сомневаюсь, что кто-то сможет почувствовать себя комфортно рядом с вами, – маркиз поставил тихо звякнувший бокал на стол, развернулся и быстрым шагом вышел из кабинета, исчезая так же тихо, как появился.

Несколько долгих мгновений Джосс оцепенело стоял на месте, потом двинулся к столу и опустился в кресло.

Соррель знал, куда вонзить нож, это точно. И нацелился прямо в сердце.

Такие люди, как он, умели превосходно находить слабости других. Фокус был в том, чтобы не показать, что слабая точка обнаружена, и главное, чему научился Джосс за долгое время наблюдения за другими, это прятать свои чувства.

Постаравшись отмахнуться от чувства жалости к себе, он занялся бумагами, делая некоторые записи более развернутыми и добавляя к ним формальные предложения.

Просматривая расписания оставшейся троицы и свое собственное, которое Майкл любезно составил, Джосс увидел, что встречи с Юстасом и Лайлом назначены на завтра, а с Чарльзом он поговорит послезавтра.

Если только не…

Он задумчиво нахмурился, взвешивая возможные варианты.

Складывалось впечатление, что все должны появиться на мероприятии, назначенном на сегодняшний вечер. Видимо, бал – он не понял краткой, бездумно составленной аннотации в расписаниях. Похоже, все, кому она попадалась на глаза, были прекрасно осведомлены о сути и не обращали внимания на содержание текста.

Осмелится ли он кое-что попробовать?

Чем больше времени у него уйдет на то, чтобы побеседовать с ними, тем труднее будет их разговорить. Как говорит поговорка: «Предупрежден – значит вооружён». И, скорее всего, сейчас оставшаяся троица расспрашивает Майкла и Сорреля.

Хотя Джосс мог требовать от остальных неразглашения деталей проведенных с ними бесед, он понимал, что это вызовет неприязнь. А маркиз сочтет за правило, требующее нарушения.

Он сжал пальцы, сминая бумагу, которую до сих пор держал в руке. Нахмурившись, ослабил хватку и разгладил лист.

Да, бал, как минимум, предоставит возможность для наблюдений.

Решившись, он проверил данные ему расписания, чтобы посмотреть, где будет Ее Величество. Потом сложил бумаги, запер ящик с папками и спрятал ключ в карман. В коридоре Джосс замешкался. Он знал, как пройти на террасу, в свою спальню и кабинет… На этом все заканчивалось. Шаг влево, шаг вправо – и он уже чувствовал себя потерявшимся.

Что ж, выигрывает тот, кто рискует. Надеясь, что он не выставит себя круглым дураком, Джосс направился в сторону… кажется, это главная часть дворца? Хочется верить – там ему помогут.

Проходя мимо зеркала – тяжелая рама с позолотой – он хмуро покосился на свое отражение. Лицо выдавало больше внутренних волнений, чем хотелось бы. Джосс немного задержался, убеждаясь: он приложил все усилия к тому, чтобы держать тебя в руках.

Следуя по дороге призвания, сваты и свахи не позволяли себе быть примечательными. Им приходилось работать с огромным количеством людей, выступать в роли человека, касающегося сокровенных вещей. Даже короли и королевы не знали о людях того, было известно сватам. И если кто-то решал прибегнуть к их услугам, то и монархи – так же, как и все остальные – должны были отвечать на личные вопросы.

Нет ничего хуже, чем пытаться делиться сокровенным с человеком, который слишком красив, слишком элегантен, слишком любезен – любое слишком. Сваты должны быть многим, но никогда не слишком.

Как сказал однажды его наставник: «Мы должны быть удобными, как привычное кресло или старое одеяло».

Джосс не нашел такое сравнение лестным, но принял этот факт, как должное – ведь он любил то, чем занимался.

Ему никогда не быть таким, как Марианна или Майкл… и уж точно не таким, как Соррель. Каштановые волосы, стрижка аккуратная и простая. И обычные карие глаза. Лишь его острый ум и умение наблюдать были выдающимися даже для представителей его профессии, но эти качества можно скрыть и приглушить, чтобы они выглядели ординарными и, следовательно, неопасными.

Несмотря на все это…

Соррель более чем прав.

Никто не чувствовал себя комфортно рядом со сватом. Даже дома считалось честью видеть рядом с собой человека, настолько любящего, что он готов заботиться о твоем счастье, не обращая внимания на препоны и сложности. И – особенно – достичь интимного взаимопонимания.

Да, не все пары, заказы на которые они получали, были романтичными по своему характеру – особенно это касалось сватов в ранге Джосса. Многие желали партнера с хорошими связями, которого потом не захочется убить.

Доходило до того, что любовь была неважна и часто даже просто невозможна. В данных случаях от Джосса ожидалось, что он подберет самый удачный вариант, какой может быть.