Ослушаться мне и в голову не пришло. Я сходила за тряпками и водой, тщательно очистила кресло и пол. Дважды меня прерывали приступы тошноты, и я едва успевала добежать до уборной, но все же я доделала то, что от меня требовалось, потом переоделась и даже неумело простирнула испачканное платье.
Бьярта, как и обещала, поджидала меня в зеленой гостиной и, стоило мне усесться в кресло, продолжила свой монолог с того места, на котором остановилась.
К тому времени я уже успела понять, что мне не просто красивые истории рассказывают, а пытаются чему-то научить. И мне это нравилось, но только не в тот раз, не тогда, когда в животе волнами разливается мучительная боль, а выворачивающийся наизнанку желудок то и дело заставляет срываться с места.
Однако прерывать урок из-за моего самочувствия Бьярта не собиралась -- лишь умолкала ненадолго, когда я выбегала из комнаты, и снова начинала говорить, когда я вновь показывалась на пороге. Похоже, ее не слишком заботил тот факт, что я едва ли способна усвоить что-то в таком состоянии.
Зато на обед чародейка милостиво позволила мне не ходить, и я чуть слышно выдохнула с облегчением, потому что есть мне совсем не хотелось, а хотелось лечь, прижав колени к животу, и ни о чем не думать.
К вечеру приступы тошноты прошли, боль улеглась, но еще три дня меня лихорадило, и на еду я смотрела, мягко говоря, без восторга.
И только когда болезнь окончательно отступила, я решила задать Бьярте мучивший меня вопрос:
-- Что это было? Магия? -- мне не надо было объяснять, что я имею в виду, чародейка понимала... Наверно, она знала обо всем, что творится в моей голове.
-- Не магия, -- спокойно ответила Бьярта, -- яд.
После чего подошла к книжному шкафу, достала с полки увесистый фолиант, пролистала его, выложила передо мной открытую книгу и указала пальцем:
-- Читай.
Я послушно уткнулась в страницу. Читала я для своих девяти лет неплохо, но текст, изобиловавший непонятными словами, поддавался с трудом. Впрочем, чародейка меня не торопила.
'Уртаса -- ядовитое вещество, получаемое из листьев тумны обыкновенной или регавы огненной. При попадании в организм с пищей всасывается через слизистые оболочки полости рта и пищевода, поражая жизненно-важные органы. В небольших дозах вызывает приступообразные спазматические боли, рвоту, слабость, головокружение. В отдельных случаях наблюдается несвязность речи, вызванная онемением гортани. Прием смертельной дозы вызывает судороги, нарушение дыхания и последующую остановку сердца. Смертельная доза составляет 7 уаров для взрослого неподготовленного человека. Если организм ослаблен, летальный исход возможен и в случае приема меньших доз, но не менее 3 уаров.
Противоядие...'
На эту небольшую статью я потратила не менее получаса, то и дело возвращаясь и перечитывая непонятные фразы, пытаясь вникнуть в ускользающий смысл. Нельзя сказать, чтобы я вовсе ничего не поняла. Но мой главный вопрос остался без ответа. Отодвинув книгу, я с недоумением уставилась на хозяйку. Та, впрочем, не сочла нужным что-либо объяснять.
А спустя неделю меня опять посетило уже знакомое недомогание. В этот раз я своевременно почувствовала его приближение, и это позволило мне не опозориться -- я вовремя бегала куда положено, а в оставшееся время пыталась внимать речам чародейки, лишь постанывая, когда живот скручивали особенно мучительные приступы боли.
Я была умной девочкой и догадывалась, что яд не мог попасть в мою пищу без ведома хозяйки, но помалкивала до поры. Я стала бояться садиться за стол, ожидая очередного подвоха, однако страх свой старательно скрывала. Впрочем, не думаю, что он оставался тайной для чародейки.
Третье отравление прошло легче -- боли было не меньше, но уже к вечеру первого дня я чувствовала себя вполне сносно. Даже поела немного за ужином. И подумала, что все, наверно, не так ужасно, у Бьярты наверняка найдется разумное объяснение.
-- Зачем? -- спросила я, отложив вилку.
Бьярта опять поняла меня без всяких уточнений:
-- Чтобы ты привыкала.
-- К яду?! -- ее ответ ничуть не уменьшил моего недоумения.
Чародейка молча поднялась из-за стола и вышла. Я не знала, стоит ли мне идти за ней, и на всякий случай осталась сидеть. Оказалось, правильно. Хозяйка вернулась через несколько минут и положила передо мной тоненькую книжицу в сером невзрачном переплете.
-- Прочитаешь сегодня. Что поймешь -- то твое.
Серая книжка была написана куда более понятным языком, но за один вечер я с ней все равно не справилась. Бьярта хмыкнула, однако позволила мне оставить ее у себя на несколько дней. Книга рассказывала о том, как детей сызмальства приучают к ядам, чтобы впредь у них была возможность избегнуть мучительной смерти. Некоторые яды, как, например, ту же уртасу, полагалось принимать время от времени в не смертельных количествах, другие в ничтожно малых дозах добавлялись в пищу ежедневно -- и таким образом вырабатывалась устойчивость организма к отравляющим веществам. Поняла я, конечно, далеко не все, но две самые важные вещи для себя усвоила: во-первых, что мне придется привыкать и к боли, и к прочим неприятным ощущениям, потому что чародейка ничего не делает просто так, а во-вторых, к ядам приучают тех, на кого в будущем, возможно, будут покушаться, -- отпрысков знатных семейств, стоящих у власти. И еще поняла, что принцессой мне быть совсем не нравится. Впрочем, я уже начала сомневаться в том, что я принцесса. Может, их и травят, но наверняка не заставляют убирать за собой следы своего... недомогания. У принцесс для этого имеются слуги.
В доме Бьярты Солнум тоже были слуги, но с ними я практически не сталкивалась, да и при встрече они меня не замечали. Но я и без них неплохо справлялась -- и мылась, и одевалась сама, даже косу научилась заплетать. Впрочем, в комнате моей кто-то наводил порядок в те часы, когда чародейка впихивала в мою голову очередную порцию знаний. Я старалась не доставлять слугам лишних хлопот -- не разбрасывала свои вещи, сама застилала постель. К этому меня приучили еще в воспитательном доме.
Я оказалась права -- Бьярта взялась за меня всерьез. И боль стала неотъемлемой частью, моей жизни. Мало того, мне не дозволялось уделять неприятным ощущениям слишком много внимания. Едва чародейка заметила, что приступы больше не валят меня с ног, к ядам добавилась физическая нагрузка.
Сначала Бьярта показала мне упражнения, которые полагалось выполнять дважды в день -- утром и вечером, затем мы начали бегать по дорожкам запущенного сада чародейки. Да-да, в первые дни хозяйка бежала вместе со мной, подсказывая, как правильно дышать, чтобы не утомляться, и только потом, когда я усвоила эту науку, стала гонять меня одну, покрикивая мне вслед или ускоряя тычками невидимых палок, если ей казалось, что я слишком расслабилась.
В обычные дни пробежки даже доставляли мне удовольствие, но только не тогда, когда живот скручивала боль, а к горлу подступала тошнота. Однако спуску мне чародейка не давала, гоняла каждое утро, независимо от погоды и моего самочувствия.
Почему я терпела, не бунтовала?
Отчасти, наверно, из-за того ритуала, в котором я дала обещание быть послушной. Но главным было ощущение того, что мой новый мир, после того как закрылась дверь в прошлое, вращался вокруг Бьярты. Она и только она привязывала меня к реальности, возвращала каждое утро в жизнь и заставляла эту жизнь впитывать всей душой, всем телом, испытывать удовольствие оттого, что я становлюсь крепче, сильнее, радоваться всякой минуте без боли, с восторгом постигать новые знания. Сны все еще снились мне, но они были уже... не про меня. Между мной и теми людьми из видений пролегла непреодолимая пропасть.
Учеба моя тоже стала проходить интенсивнее. К простым беседам, посвященным истории, географии и мироустройству, добавились уроки математики. Бьярта быстро убедилась, что счетом и простыми арифметическими действиями я уже неплохо овладела, и решила углубить мои знания. Отдельно мы изучали свойства веществ и их состав. Чародейка не только учила меня, но и проверяла, как я усваиваю знания, при этом особое внимание уделяя моему умению внятно излагать свои мысли. Говорить полагалось гладко, не мычать, избегать лишних слов, грамотно строить предложения.