- Лень чемодан потрошить в поисках тапок, - вяло отшутилась Наташа. - А знаешь, и в провинции есть свои прелести. Разве тебе не понравилось у мамы в Черноречье весной? Во всяком случае, - поддела она, - варенье тебе очень даже понравилось, и пироги хорошо пошли! Да и шашлычок под коньячок на берегу речки тебя воодушевил!
- Зато сигнал там на букву "х", только не хороший, - парировал Коган, - хуже, чем в поезде. Я себя чувствовал янки при дворе короля Артура! А бегать каждый раз на остановку, когда нужно позвонить или принять почту, задолбало. Только ради вас с Белкой и терпел.
Дома за окнами стали выше, проселочные дороги сменились асфальтовыми, замелькали рейсовые автобусы и троллейбусы.
- Длительная стоянка, - посмотрел в расписание Ефим, - полчаса. Как там у вас в армии говорили? Покурить-оправиться? И почему ты не ходишь в тамбур между стоянками? Я парень простой: дал кому надо Хабаровск и курю между вагонами, и кто бы мне что сказал, а ты маешься, ждешь станцию!
Наташа пожала плечами:
- Ничего я не маюсь, нормально могу подождать. А ты, Фима, больно легко Хабаровсками швыряешься.
- Могу себе позволить, - гордо ответил адвокат.
Наташа тоже заглянула в расписание:
- В Россошь уже вечером заедем. Надеюсь, там будет открыт хоть один магазинчик меда на платформе - хочу привезти маме баночку в гостинец.
- И я прихвачу для Белки.
Навстречу поезду промчалась, кувыркаясь, крупная, но, очевидно, легкая рекламная фигура важного карапуза в подгузниках с табличкой "Магазин Счастливый Малыш" в пухлых руках.
- Фигасе ветер, - изумилась Наташа, вспомнив любимое восклицание Жанны, выражающее любые сильные эмоции. - Ты это видел, Фима?
- Видел. Крепления с мясом вырвало, - покачал головой Коган. - Нас хоть с платформы не сдует?
- Тебя - уж точно нет.
- Да и ты не Дама В Голубом.
Поезд постепенно снижал скорость, степенно постукивая колесами. За окнами потянулись вокзальные строения.
Увидев вывернутый наизнанку зонтик уличного кафе и официанток, бегущих за "раскладушкой" с меню и прейскурантом, Наташа и Ефим тревожно переглянулись. Похоже, ветер в Липецке разобрался не на шутку. А что будет дальше, ближе к морю?
*
- Ох, не нравится мне этот ветер! - заорал Ефим, подходя к Наташе с пачкой газет, двумя бутылками "Липецкого бювета" и пачкой печенья. - Если и на Кубани так же задувает, как бы не закрыли переправу! Мост-то, я слышал, пока еще не фурычит! Вот, блин, "штроили мы, штроили..."...
- С мостом все нормально, а прикрыли его временно из-за прокладки железнодорожного полотна, - уточнила Наташа.
- Да мне пофиг, - Коган закурил, заслоняя огонек зажигалки от ветра. - Важно то, что опять придется тащиться на пароме, а если пролив заштормит из-за этого ветра, переправу тоже могут закрыть!
- Типун тебе на язык!
- Лучше типун, чем опоздать на процесс!
- А как же ты с типуном будешь участвовать в прениях?
- Тут уж мне и десять типунов не помешают.
- Нет, ну вот что это такое?! - раздался у них за спиной резкий, немного визгливый голос. Наташа с Ефимом синхронно вздохнули: "О-о-о, Господи, опять этот придурок из пятого вагона! И не надоело ему?".
- Выхожу из вагона прогуляться на свежем воздухе, а должен вместо этого ваш дым глотать! - не унимался лысеющий сутуловатый мужчина лет сорока.
- На платформе курить разрешается, - спокойно сказала Наташа, наступив на ногу уже наливающемуся злостью Ефиму, - вот разрешающий знак.
- Зна-ак! - передразнил пассажир. - Знак вы мне показываете! А что дети выходят побегать и тоже должны вашей вонью дышать - это вас не колышет? Знак стоит, значит, можно совесть терять? Сами травитесь и других заставляете!
В пятом вагоне ехала большая группа детей лет семи-восьми с воспитателями.
- Трогательная забота о детях, - не утерпел Коган, - а не вы ли утром в Ельце ругались с их воспитательницей и грозились написать жалобу начальнику поезда из-за того, что эти самые дети носятся и лазают по полкам, не давая вам спать, и всю постель вам истоптали грязными пятками, дергают двери и развели в вагоне помойку? Напомнить, как вы сцепились с воспитателями? Вы еще сказали, что такое стадо нужно в клетке перевозить, как мартышек, и грозились сбросить с поезда на ходу того, кто еще раз полезет через вас на верхнюю полку! А теперь вдруг с чего-то вы стали защитником детей!
Скандалист угрожающе запыхтел, но тут Наташа потянула Ефима за руку:
- Фима, пошли! Или ты хочешь задержаться в Липецке?
- Фима, - передразнил скандалист, - ох, много воли вам нынче дали!
- Чего?! - рявкнул Коган, сжимая кулаки.
- Не всех вас в войну перешлепали, а жаль! - скороговоркой выпалил скандалист и спешно протолкнулся в свой вагон, ввинтившись в толпу гомонящих детей.
Коган рванулся следом, но проводница остановила его:
- Пройдите в вагон, граждане, поезд отходит через три минуты!
- Ну, подстерегу я этого г...ка, - в купе Ефим никак не мог успокоиться, - пойдет в сортир, а я его мордой в унитаз насую, как кота! Эх, жаль, туалеты сейчас био, чистые, не то, что раньше, вот в старый бы его...
- Сломаешь технику, - предупредила Наташа, - в био посторонние предметы совать нельзя, он даже от салфетки испортиться может.
- Штраф заплачу, компенсирую стоимость ремонта, но этого ушлепка проучу за его язык поганый, помяни мое слово! - ярился адвокат.
Наташа понимала, что сейчас успокаивать и отговаривать Когана бесполезно, да и сама готова была наподдать скандалисту за его слова.
- Расовая дискриминация, - негодовал Коган, шумно хлебая воду из бутылки, - и ведь не докажешь, никто не слышал в вокзальном шуме! Хитрый, гад, знает, как нахамить и безнаказанным остаться! И сейчас, небось, сидит в своем плацкартнике и радуется, что так легко ушел! Ладно, повстречаю я его наедине, - зловеще посулил адвокат.
- Фима, охлади мотор, - попросила Наташа, - а то вместо процесса окажешься в отделении.
- Да я его только слегка жизни поучу, чтобы язык свой скользкий на привязи держал, - заверил ее Коган.
На технической стоянке поезд простоял больше часа. Устав слушать колкости Ефима по поводу вида за окном - заросший, дичающий фруктовый сад, раритетная водонапорная башня, разбитая проселка и стадо коров, флегматично разбредшихся у насыпи в поисках еды - Наташа достала смартфон и вышла в коридор - "Ну хоть сигнал тут есть!".
- Слушай, тут та-акой ветер! - воскликнула в трубку Белла, и Наташа живо представила, как подруга эмоционально округляет черные глаза. - А вид из внутреннего дворика - пусти-вырвусь! Море - хоть картину пиши. Жанна и Лэтти так и делают. Спрятались под навесом от ветра, поставили мольберты и изображают штормовое море. Лэтти говорит: жаль упускать такой вид! Вот же малахольные! А ну как сдует!
Наташа улыбнулась. 35-летняя вдова дяди Вилибалда Виолетта (в семье - Лэтти) и ее 16-летняя дочь Жанна были лучшими подругами, и с трудом верилось, что еще три года назад Жанна была ожесточенным задерганным подростком, а Лэтти мечтала сдать "это чудовище" в интернат для трудновоспитуемых детей.
- У Алисы беда, - продолжала Белла, - представляешь, она решила украсить арку своего нового салона шариками перед открытием, так гирлянду сорвало ветром и унесло!
- Куда? - спросила Наташа.
- Знали бы, куда, уже достали бы. Алиса ломает голову, чем лучше украсить вход, чтобы опять не сдуло.
- А что, ветер очень сильный?
- О, дааааа, - протянула Белла. - С утра сделали штормовое предупреждение. МЧС запретило в прибрежных районах даже на улицу выходить. У Гены пять кофеен обесточило: ветер повалил дерево, оно упало на провода и оборвало их, да еще загорелось от искры. Еле пожар погасили, хорошо, что на здания не перекинулся! Мы с Витькой сидим в кабинете, готовимся к прениям, если судья не захочет их перенести из-за погодных условий. Благо Интернет в твоем доме качественный - и скайп, и соцсети работают прекрасно!