Андрей снял с убитого лук, саадак, расстегнул пояс с саблей и всё надел на себя. Обыскал татарина. Гол как сокол – ни денег, ни пайцзы. Пайцза им – удостоверение личности, ханский знак. С ним через татар легко пройти можно, а попросишь – так и помощь окажут, обязаны.
Состояние было странное. Недавно, минуты назад, он был в городе, лил дождь, а теперь татарин, и он в роли злобного шайтана. Ой, как бы все это боком не вышло!
За ноги Андрей оттащил убитого в небольшую ложбинку – с дороги не так заметно будет. Сам же взгромоздился на небольшую лошадку и тронул поводья. Но лошадь, чувствуя на себе чужого, не желала принимать его за хозяина. Она повернула морду и попыталась укусить Андрея за колено.
К таким фокусам Андрей был готов и ударил животное ногой по морде. Лошадь сразу присмирела и покорно пошла по дороге.
– Ну вот, всегда бы так!
Из-за поворота дороги показалось небольшое село, огороженное стеной. И только когда Андрей подъехал поближе, он понял, что ошибся – это был монастырь. Ворота его были заперты, а над ними, в надвратной башне, стоял инок или монах в чёрном подряснике и с алебардой на плече. Выглядело всё вполне реально.
Андрей подъехал, поздоровался:
– Добрый день.
– И тебе доброго здоровья.
– Это монастырь?
Монах усмехнулся:
– Он самый, Ферапонтов.
– Это где же такой?
Монах от изумления округлил глаза:
– Как где? Ты перед ним стоишь!
– А губернии какой?
– Так Воронежской, как всегда был. Ты что, не местный?
– Издалека еду.
– То-то я смотрю, вид у тебя непотребный. Одежонка нерусская, лошадь татарская. Не немец ли?
Немцами на Руси называли всех иностранцев.
– Наш я, русак. Но ты угадал – из-за порубежья добираюсь. А кто нынче на троне, кто государь?
– Был Бориска Годунов, однако слух прошёл, что вроде как помер он. То ли убили, то ли сам…
«Хм, – подумал Андрей, – Годунов-то умер в тысяча шестьсот пятом году…»
– А как мне в Воронеж попасть?
– Вот по этой дороге езжай, она тебя на большак и выведет. С него не сворачивай. Шлях этот торговый, с самого Крыма проклятого идёт.
– Что, крымчаки беспокоят?
– Почитай, каждый год! О прошлом годе монастырь дочиста сожгли, половину чернецов убили.
– Лихо у вас тут!
– Ещё как! Раньше им хоть какой-то укорот был, а сейчас… – Монах огорчённо махнул рукой: – Одно слово – безвременье.
– Ну, тогда бывай.
– И тебя пусть Господь хранит. Православный ли?
– Крещён.
Андрей тронул коня. Похоже, с годом он определился, с местоположением – тоже. Времечко не самое удачное. Если в самом деле Годунов умер, то грядёт великая Смута с чередой самозванцев. По краешку пропасти Россия пройдёт, без малого под власть Речи Посполитой не попадёт, без малого не разорвут её на лакомые куски поляки, шведы, татары. В Москву надо пробираться. Там сейчас будут разворачиваться важные для страны события, его место там. Что будет делать в Первопрестольной, неизвестно, на месте определится.
Русь долго, несколько веков, была под татаро-монгольским игом, на положении вассала. Для удобства сбора податей ханы ордынские определили Москву главным городом. Первопрестольная собирала деньги с княжеств и везла в Орду. Но таким образом татары, сами того не желая, сделали Москву центром вассальных княжеств. И тот, кто владел Москвой, главенствовал в России, и особенно отчётливо это стало видно после победы Дмитрия Донского над Мамаем на Куликовом поле.
При Иване Грозном Москва только укрепилась, стала центром независимости, сопротивления. И Грозного впервые на Руси нарекли царём и самодержцем – до того правителей Руси называли великими князьями.
Версты через две показалось село. Оно было обнесено тыном, и в центре, на площади, высилась небольшая церковь.
Здесь Андрей решил заночевать. Солнце к закату клонилось, ещё час-два – и темно будет. А спать одному в голом поле не хотелось.
Одно плохо – денег у него нет. А кушать уже хочется. Можно, конечно, попробовать продать что-нибудь или обменять на еду.
Он проехал через открытые ворота в село и спросил у играющих на пыльной улице мальчишек, где находится постоялый двор.
– Вон он, дядька, прямо.
Андрей проехал немного.
Постоялый двор был серьёзным, несоразмерно великим для такого села. Наверное, потому, что стоял он на бойкой дороге, ведущей из Крыма и Кавказа на Москву или Новгород, в русские земли.
Сразу за воротами постоялого двора к нему подскочил слуга, с поклоном принял узду и повёл лошадь в конюшню. Андрей же в трапезную прошёл, сразу к стойке.
– Мне бы хозяина.
Мужик за стойкой внимательно осмотрел Андрея. Ну да, одежда на нём непривычная, скорее всего, немец на постоялый двор забрёл, только по-русски чисто говорит, хоть и с акцентом непонятным.
– Я хозяин.
– Подхарчиться бы мне, переночевать по-человечески да лошадь накормить-напоить.
– В сей момент исполним.
– Загвоздка есть одна – без денег я. Могу обмен предложить.
Глаза хозяина остро блеснули.
– На выбор предлагаю: либо лук татарский с полным колчаном стрел, либо музыкальную шкатулку.
Хозяину стало интересно:
– Покажи диковинку.
Андрей вытащил мобильный телефон, залез в «меню» и проиграл несколько мелодий. Телефон известной корейской фирмы звучал громко.
Хозяин заворожённо уставился на экран с яркими заставками и нервно облизнул губы.
– Занятной работы вещица. Что хочешь за неё?
– Я её за две монеты золотом купил. Думал в Москву доставить, к царскому двору. Да в дороге прослышал, вроде умер Годунов, – беззастенчиво врал Андрей.
– Умер, точно. Ещё тринадцатого апреля. Говорят – изо рта, ушей и носа кровь хлынула. Два часа и прожил всего.
– Ай-яй-яй! Что на свете творится!
– Угу. В Архангельском соборе упокоен, под именем монаха Боголепа.
– Пусть земля будет ему пухом!
– Так на царство взошёл сын его, Фёдор.
– Стало быть, новый государь у нас.
– Вроде того.
Хозяин повертел в руках телефон:
– Дивная работа, тонкая. Чудо чудное, диво дивное. А где ключик? Как заводится? Видал я как-то у гостя торгового. Ключиком покрутить надо, тогда баба крутится наверху, на крышке, и песня играет.
– Тут без ключа, нажал кнопку и слушай. Надоест – вот тут кнопки. Нажмёшь – другая музыка заиграет. Только больше десяти песен за раз нельзя, он время от времени отдыхать должен.
По-всякому аккумулятора должно хватить до завтрашнего вечера, а к тому времени он уже далеко будет.
– Беру, коли за один золотой уступишь.
– По рукам, от сердца отрываю.
– Расчёт утром. Я же от золотого отнять должен – за постой, за еду.
– Само собой.
– Тогда садись, ешь-пей, что душе угодно – для хорошего человека ничего не жалко.
Андрей проголодался изрядно, заказал пива, жареную курицу, пироги с рыбой. Всё было сытно, вкусно и недорого. Это вино заморское дорого стоит, а он заказал пищу местную. Скорее всего, деревенские ему поставляют и кур, и мясо, и муку. Всем удобно.
Пока хозяин ходил и развлекался с телефоном, Андрей наелся от души. А зачем ему здесь телефон? Только лишний вес таскать.
Он допивал пиво, когда в трапезную шумно вошёл купец в потрёпанной и пропылённой одежде, а за ним – возничие его обоза. Купец потянул носом:
– Пахнет вкусно!
Он обернулся, увидел Андрея и стоящий за ним в углу лук и саадак.
– Твой?
– Мой.
Купец подсел на лавку.
– Интерес к тебе есть. Не возьмёшься ли обоз мой до Москвы сопроводить? Татары проклятые двух моих охранников живота лишили, сам насилу откупился.
Андрею с ними было по пути. Вот только обоз идёт медленно. А впрочем – куда ему торопиться?
– Сколько заплатишь?
– Рубль серебром.
Андрей задумался. По нынешним ценам это много или мало? Хозяин за стойкой едва заметно кивнул. Ну да, за телефон испугался. Купец может деньги авансом дать. Хотя ведь по рукам ударили, сделка состоялась.