Начались долгие и бесплодные споры. День за днем. Кристиан IV Ольденбург настаивал на полной и безоговорочной капитуляции. Шведов от этого сильно ломало и коробило. Ведь что это значило? Ликвидация короны да новые налоги. Конечно, аристократов обещали включить в тесную семью датских дворян, но это их мало грело. Средств к существованию-то у них больше не было и вряд появится в ближайшее время. Кто и как покроет их долги? Кто и на какие средства станет восстанавливать их разоренные поместья? В общем — грусть печаль. Промышленники и купцы тоже не сильно восхищались предложенным режимом… за который им придется платить из своего кармана. Да побольше, чем ранее. И длилось бы это еще месяц, если бы король Дании в сердцах не пообещал отдать их Сигизмунду, оставив себе самые «вкусные» провинции.

— А чего не Дмитрию? — Выкрикнул один из дворян.

— Какому? — Переспросил кто-то.

И понеслось.

Вспомнили и про древнюю кровь, и про воинскую удачу, и про низкие налоги, и про упразднение таможен внутри державы, и про сытную жизнь тех, кто верно за него стоит. Риксдаг оживился. Вскипел. И вскоре датская делегация даже слова вставить не могла. А Кристиан IV стоял с совершенно бледным видом. Ведь он заручился поддержкой всех. И Сигизмунда Польского, и Иоганна Бранденбургского, и Сигизмунда Саксонского, и многих других. А о том, чтобы урегулировать шведский вопрос с Дмитрием он как-то не подумал. Тот последние годы был как-то замкнут сам в себе из-за любовной трагедии. И топил себя в делах. И это был не тот претендент на престол, с которым Кристиан хотел бы конкурировать. Ну вот вообще ни в каком разрезе…

Уже через час дошло до того, что королю Дании пришлось спешно ретироваться с Риксдага, опасаясь за свою безопасность, а шведская делегация на утро следующего дня отправилась в Москву.

Рыжий Император восседал на своем жутковатом железном троне. Клинки трофейных шпаг, мечей и сабель были собраны в причудливую композицию. Их лезвия отполированы и чуть смочены маслом для блеска. Много мороки в обслуживании, но зато как эффектно сверкают в отблесках света! Да и сам монарх под стать. Крепкое, высокое, хорошо накачанное тело. Холодные, практически ледяные цепкие глаза. Туго заплетенная рыжая борода с массивным серебряным кольцом на конце. Строгая корона на тщательно выбритой голове. Боевое оружие, с которым он, казалось, никогда не расставался. И одежда — дорогая, но очень практичная, позволяющая без лишних хлопот немедленно вступить в бой….

Сам же Император смотрел на гостей и думал. Предложение было весьма неоднозначно, хоть и заманчиво.

На одной чаше весов лежали минералы и микроэлементы, такие полезные для укрепления костей, клыков и когтей…. Ну, то есть, чудесное шведское железо, которое очень кстати пришлось бы для молодого и растущего организма его Империи. Ведь оно было лучше, дешевле и доступнее, чем уральские месторождения или донбасские. Причем радикально. Да и цветные металлы, лежащие в тех землях, привлекали не меньше.

На другой чаше расположилась война. Конечно, Дания не была серьезным противником для его войска. Но шведский флот лежал на дне Балтики, а русского пока не появилось. А это проблема. Очень большая проблема.

— Ваше Величество, — наконец нашел в себе силы произнести Аксель Оксеншена. Ему было не по себе от этого немигающего, давящего ледяного взгляда, смотрящего ему в переносицу. — Так, вы согласны принять корону Швеции?

Дмитрий моргнул, выныривая из собственных мыслей. И улыбнулся, настолько кровожадно и многообещающе, что шведская делегация вздрогнула и отпрянула.

— Да.

Глава 2

21 февраля 1614 года, Або

Шведский город на берегу замерзшего Ботнического залива встречал легион с Императором хоть и радостно, но настороженно. Очень уж грозная у него была репутация. Дмитрия же это не сильно волновало. Выбрали? Выбрали. Наслаждайтесь. Так что, забравшись на удобную позицию, он молчаливо наблюдал за мерно продвигающейся колонной войск и думал.

Он вывел из своих земель всего один легион. Этого было очевидно мало. Впрочем, большее количество войско выдвинуть Дмитрий и не мог, понимая — если во время кампании кто-то нападет, можно будет и не успеть. Особенно если он окажется отрезанный морем. А потом? А что потом? Вернется к разбитому корыту….

Уже к лету 1608 года стало ясно — Дмитрий перегнул палку. Сильно. Совсем. Кардинально.

В чем это выражалось?

Да в том же самом, в чем и во время приснопамятного разговора с иезуитом в Смоленске тогда в 1605 году. Слишком много славы — также плохо, как и ее отсутствие. Ведь он что думал? Правильно. Славу получит, а последствия побоку. Полагал, что окружающие его гоминиды станут, как и в реальной истории игнорировать все и вся, живя своими грезами. Но он упустил тот момент — НАСКОЛЬКО выдающимися оказались его результаты. В пять тысяч рыл выйти против ста тысяч и оказаться победителем? Легко. Да, степь — туземцы. Но опасные туземцы. И их было много. Реально. Очень. Кроме того, в их рядах имелось пять тысяч прославленных янычар с которыми в Европе знакомы не понаслышке. А тут… легион Дмитрия их словно и не заметил. Смахнул как назойливую муху с плеча.

Зашевелились все. От Варшавы до Мадрида. Не сразу, конечно, не в полном объеме и не самым разумным образом, однако, начав Шведскую войну, король Дании уже имел многочисленную малокалиберную артиллерию в подражание полковым «Единорогам». Применял он их бестолково в основном, но их количество все одно сыграли свою роль, обеспечив преимущество перед куда более отмороженными в натиске шведскими солдатами. Густав II Адольф был несколько не в том положении, чтобы создавать обновленный артиллерийский парк. А его отец Карл IX потерял «все, что нажито непосильным трудом» в первом же большом сражении. Том самом, где и погиб.

И все это очень сильно напрягло Императора в 1610 году.

Нет, конечно, нервничать он начал еще в 1608 году, поняв, что натворил. Под впечатлением осознания он распустил 1-ый Московский легион, пустив весь его личный состав на формирование новых частей и подразделений. А тех, кто не мог продолжать толком службу, направляли в специально организованные школы. Чтение, счет, письмо, основы естествознания — и вперед, «оседать на грунт» в регионах, а заодно и за делами присматривать. Ведь, в конце концов, эти люди верили в него чуть ли ни как в Бога. Словно ветераны Наполеона или Цезаря, они были готовы идти за ним до конца. А он, встречно, во всем на них мог положиться. Вот и пользовался.

К началу 1609 год вылупились уже три легиона, три отдельных пехотных батальонов, семь отдельных кавалерийских дивизионов и возрожденный корпус преторианцев [8], ставший, как и прежде, ядром обороны столичной крепости. Само собой, все эти войска были только на бумаге, где уже «во всю ширь молодецкую развернулись» по новым штатам. На деле все было много хуже. Да, конечно, командный состав у них уже имелся — от младших унтеров до старших офицеров. Оставалось только набрать новобранцев и прогнать их через суровую учебно-тренировочную программу. Ну и вооружить, снарядить, оснастить [9], подкрепить толковыми тыловыми службами и материальной частью обозов…