…За несколько лет до настоящего времени.

В логове старой ведьмы царил полумрак. Тусклый свет, лившийся из занавешенного всяким тряпьем окна, бросал едва заметные блики на множество непонятных и загадочных предметов, расставленных на полках. Здесь было холодно, воняло чем-то неприятным, и слышался писк крыс.

Домишко, располагавшийся в лесу, казался маленьким снаружи, но стоило войти, как вдруг становилось ясно, что выхода отсюда уже не найдешь, если хозяйка дома — одноглазая мерзкая старуха — сама не захочет выпроводить непрошеного гостя.

Красивая девушка, дрожа от страха, отодвинула тряпье, что загораживало вход в комнату, и сделала шаг внутрь.

— Простите… Мне нужна ваша помощь, — дрожащим голоском произнесла она, глядя на старуху, сидевшую к ней спиной в старом поскрипывающем кресле.

— Я знаю, зачем ты пришла, — произнесла ведьма старческим надтреснутым голосом, медленно поворачивая к девушке свой страшный лик.

Лицо, испещренное глубокими морщинами, глубоко посаженные маленькие глаза-пуговки — один небесно-голубой, а второй мертвенно-белый. Бельмо. Тонкая кривая линия беззубого рта и крючковатый нос — в лучших традициях сказок братьев Гримм.

Девушка с трудом подавила желание отпрянуть назад и, сглотнув, кивнула.

— Мой жених… Дерек. Он изменяет мне, — прошептала она совершенно несчастным голосом. — Я не знаю, что он нашел в той… молочнице…

В голосе ее скользили нотки отчаяния, она даже закусила губу, полностью погруженная в свое несчастье, заставившее ее явиться сюда — в лес, к отвратительной старухе, о которой в их деревне бродило много страшных слухов. И что она кровь младенцев на завтрак пьет, что питается внутренностями животных, которые, кстати, были развешены на веревке перед ее домом и сушились на солнце; что она вершит черную магию и может все.

— Я дочь старосты деревни! — Забывшись, девушка топнула миниатюрной ножкой. — Да как он мог изменить мне с той… девицей!

— Хочешь, чтобы он поплатился за это? — насмешливо вопросила старуха, взирая на девушку единственным видящим глазом.

— Нет, — та замотала головой. — Хочу, чтобы он был только моим! Пусть приползет на коленях просить прощения. Пусть будет хотеть меня одну! Всегда!

— Осторожнее… Твое желание может сбыться.

— Я этого и хочу!

Надтреснутый старческий смех, раздавшийся в мертвой тишине хижины, пробирал до дрожи. Старуха расхохоталась, как ненормальная.

— О, дитя мое, я исполню твое желание, но смотри, как бы ты не пожалела об этом!

Дочь старосты кивнула.

Старуха же поднялась с кряхтеньем и стала рыться на своих полках.

— Приворотное зелье здесь не поможет, нужен амулет, если ты хочешь приворожить его к себе навсегда. Вот, возьми.

Она протянула девушке старинную золотую монету, тусклую, с выгравированными на обеих её сторонах непонятными древними рунами.

— Подари ее ему. Пусть возьмет и носит с собой постоянно. Амулету понадобится несколько часов, чтобы подействовать в полную силу, если он будет носить его не снимая…

Девушка радостно сверкнула глазами и выхватила монету из руки ведьмы.

— Спасибо, большое вам спасибо!

В ответ та лишь расхохоталась.

Сейчас.

— Алисия Далтон была найдена зарезанной в своей постели на утро горничной, — произнес Сэм, листая толстую пыльную книгу.

Винчестеры сидели в придорожном кафе, в котором решили остановиться, чтобы подкрепиться после двух часов дороги.

— Что будете заказывать? — Симпатичная пышногрудая официантка в белом накрахмаленном фартучке и короткой мини-юбке остановилась перед столиком братьев.

На лице Дина расплылась знакомая пошловатая улыбка. Сэм поджал губы и едва не закатил глаза, демонстративно захлопывая книгу так, что облачко пыли взметнулось чуть ли не в лицо брата.

Дин чихнул и возмущенно посмотрел на него, Сэмми лишь пожал плечами, вскидывая бровь и спрашивая взглядом: что не так?

— Мы, пожалуй, будем отбивные. Две порции, — ухмыльнулся старший Винчестер, глянув в глубокий вырез топика девицы. Вот уж где отбивные… Всем отбивным фору дадут.

— Конечно, — промурлыкала официантка. — Кофе, чай? Сливки?

«Потанцуем?» — рыкнул про себя Сэмми, сверля взглядом столик перед собой, словно намеревался проделать в нем дырку.

— Вот от сливок я бы не отказался, — хмыкнул Дин.

«Придурок. Козел. Дон Жуан недоделанный. Да чтоб тебя…» — медленно закипал младший.

— Хорошо, значит, кофе со сливками… — обворожительно улыбнулась девушка.

«Курица тупая. Пошла бы и сиськи уменьшила», — думал меж тем Сэмми, сильно сжимая простой карандаш и грозя совсем его сломать.

Официантка наконец ушла, и он немного расслабился. Дин же проводил ее задницу откровенно похотливым взглядом. Сэм отлично знал, о чем брат сейчас думает. Как бы затащить ее в туалет и присунуть ей.

Сжав зубы, Сэмми постарался успокоить свой гнев и медленно выдохнул через нос.

— Ты простудился, что ли?

— Нет.

— А чего сопишь тогда?

Сэм предпочел не отвечать и заговорил на нейтральную тему:

— Мне кажется, что наше дело как-то связано с этой Далтон. Она жила в этом доме в 1954 году. Теперь на месте той деревни городок Беркли, куда мы, собственно, и направляемся. Жениха невесты зарезали накануне свадьбы, когда он ночевал в этом же доме. Дин!

— А?

— Ты меня вообще слушаешь?

Дин нехотя оторвал взгляд от задницы официантки, что нарочито наклонилась вперед, упершись в барную стойку, пока разговаривала с поваром.

— Да-да, зарезан в постели…

— Нам надо выяснить, кто убил Алисию Далтон, а также почему ее призрак теперь мстит всем мужчинам в доме, — сдержанно продолжил Сэмми, стараясь не цедить слова сквозь зубы. — Я уверен, что это она убила жениха Делии.

Дин.

— Значит, ты идешь в дом Делии, а я в местные архивы. Надо поискать еще что-нибудь про эту Алисию, — говорит Сэмми, когда мы заходим в снятый номер в местной гостинице Беркли.

— Отлично. Терпеть не могу возиться с этими документами и летописями… — ворчу я.

Сэмми фыркает и, кинув сумку на свою кровать, уходит.

Я же сначала принимаю душ и только потом еду в бывший дом Далтонов, где ныне живут Бартоны.

— Здравствуйте, — говорю я, когда дверь открывает миловидная шатенка с заплаканными глазами и губками бантиком. Как раз в моем вкусе… — Я из полиции. — Достаю фальшивое удостоверение, мельком показывая девушке, и быстро захлопываю его перед ее носом. – Могу я задать вам пару вопросов?

— Простите… Но ведь я уже давала показания для протокола, — шмыгает она носом.

— Вы — Делия Бартон, верно?

— Да, это я.

— Уделите мне всего пару минут, пожалуйста. Это не займет много времени.

Когда выхожу из дома Бартонов, звонит Сэмми. Спрашивает, как там у меня дела, что нашел.

— Да ничего интересного. Эта девица в основном рыдала. Я едва вытянул из нее несколько связных предложений. Говорит, что Элиотта нашли в постели с перерезанным горлом. В глазах ужас. Видимо, он что-то такое увидел перед смертью…

— Призрак Алисии? — предполагает Сэмми.

— Может быть.

— Слушай, я тут тоже кое-что накопал. Эта самая Алисия должна была выйти замуж. Что-то случилось, жених ее приревновал и зарезал в постели…

— Ух ты, какой собственник, прям как я.

— Остряк… — фыркает Сэмми в трубку. — Тут сказано, что… ммм… Сейчас, погоди-ка. Ага, вот, нашел. У нее с этим женишком были и раньше трения, он ей изменял.

— Ага, а потом ни с того ни с сего воспылал такой любовью, что от ревности даже зарезал в постели перед самой свадьбой?

— Вот и мне тоже это кажется странным… — с сомнением тянет братишка. — Я тут в семейных архивах Далтонов еще нашел ее старый дневник… Почерк практически не разобрать. Пролистал и кое-что обнаружил. Она обращалась к какой-то местной то ли знахарке, то ли ведьме… Ее дом стоял на отшибе в лесу.