И он порадовался за друга. Порадовался, разумеется, не потому, что Марина Лужина – богатая женщина, у которой солидный бизнес – крупное мебельное производство, а потому, что Павел и Марина по-настоящему любят друга друга. И то, что они до сих пор не вместе, – досадная и нелепая случайность.

Францев поднялся с кресла, зачем-то погладил кожаную обивку спинки. Покидать теплое помещение не хотелось, но служба есть служба, хотя предстоит заниматься делами, которые не входят в его обязанности участкового, но об этом попросил Павел, а значит, надо помочь ему. И спросить, что у него с Мариной… Как-нибудь тактично, как будто случайно вспомнил.

Глава вторая

Участковый зашел в ресторан и оглядел зал. Посмотрел и на огромный пропеллер под потолком, который летом нагонял в зал прохладный воздух. Мимо пробежала молоденькая официантка, Николай сделал попытку остановить ее.

– Девушка!

Та едва остановилась, обернулась на ходу, сказала быстро:

– Я ничего не знаю, я только второй день здесь.

И скрылась в подсобке.

Францев направился к барной стойке, буфетчица стояла спиной к нему, но Николай узнал ее.

– Давно здесь?

Женщина обернулась и постаралась приветливо улыбнуться, продолжая молчать.

– Алена Сорокина, я, кажется, задал вам вопрос, вы что, принципиально не хотите со мной общаться?

– Здрасте, Николай Степанович, – наконец ответила буфетчица, – просто голова кругом. Я здесь всего два месяца, но столько всего навалилось… Не думала даже, что работа за стойкой такая ответственная и тяжелая: столько надо всего знать…

– Я чего тут знать? – удивился Францев. – Наливай да пей.

– Намек поняла, – шепнула женщина, – вам чего налить?

– Я не в этом смысле, – затряс головой Николай, – это я к тому, что если бы ты работала не два месяца, а два года, то ты знала бы всех постоянных клиентов.

– Так я и так их знаю: все же местные. В основном, конечно, молодежь, но я и родителей их знаю.

– Да меня одна тут интересовала, но она не из самого Ветрогорска, а из коттеджного поселка «Ингрия». Черноудова Алевтина.

– Эта та, которую недавно убили? – снова шепнула буфетчица. – Но ту я тоже здесь видела. Особо ничем она не отличалась.

– Ну ладно, чего уж там, – вздохнул Николай.

– Но слышала про нее много чего, – так же тихо продолжила женщина.

– Что, например?

Сорокина посмотрела в зал, проверяя, не слушает ли кто их разговор, наклонилась к барной стойке и совсем негромко произнесла:

– Ну, типа того, что у нее был роман с Холодцом, а до того с Артемом, который служил водителем хозяйки… Он тут поставил своих распространителей… Так говорят, но сама я не могу утверждать, потому что тогда только пришла и не успела…

Она не договорила и резко отстранилась от стойки. Николай обернулся в сторону зала и увидел ту самую молоденькую официантку, которая не захотела общаться с ним. Но теперь рядом с ней стояла крашеная блондинка средних лет с розовыми тенями вокруг глаз. Эта была владелица ресторана Варвара Краснова. Она быстро махнула ладонью, и молоденькая официантка, стуча каблучками, удалилась.

– Какая шустрая девочка! – громко удивился Францев. – Я только подумал, что надо вас позвать, а она сама сразу за вами.

– У вас ко мне какие-то вопросы? – поинтересовалась Краснова.

Участковый шагнул к ней.

– В качестве профилактики я обязан это сделать, – с грустью в голосе произнес Николай, – а то разные сигналы поступают, люди настойчиво просят принять меры.

Краснова покосилась на буфетчицу и громко произнесла:

– Прошу проследовать в мой кабинет, товарищ подполковник.

Переступив порог, Францев удивился:

– Надо же – ничего тут не изменилось!

– Бывали здесь прежде? – поинтересовалась хозяйка ресторана, проходя за свой стол и усаживаясь в кресло.

– Приходилось, и не раз, – признался участковый, придвигая к себе кресло для посетителей. – Но это было давно, еще когда это заведение принадлежало Дмитрию Васильевичу Романову. А еще ему принадлежали кафе «Романсеро», пирожковая «Ромовая баба»…

– А еще и итальянский ресторан «Мама Рома», – продолжила Краснова, – а теперь эта именно точка – мой ресторан.

– Повезло тебе, – кивнул участковый, – хорошее заведение было. И дорогое для наших мест. А насколько я помню, ты, Варвара Григорьевна, откинулась шесть лет назад. Приехала сюда, встала на учет… Потом на пару лет пропала, вернулась еще беднее, чем была, и вдруг покупаешь «Вертолет»…

– А вы мои деньги считали? Я эти два года на нефтедобыче вкалывала – буфетчицей в далекой таежной глуши.

– Ну да, – согласился Францев, – как говорится, тайга – закон, медведь – хозяин. Короче, настрадалась ты выше крыши. Ну хоть деньги платили – и то хорошо. Вася-в-квадрате на тебя не выходил?

– Кто? – изобразила непонимание женщина.

– Василь Васильевич Кульков – он же Вася Кулек, он же Вася-в-квадрате, прозванный так за свои размеры, – спокойно объяснил Францев, – ты че мне дурочку включаешь?

– Я никого не включаю, – поморщилась Краснова, – я просто даю понять, что с прошлым завязала, у меня теперь другая жизнь. Кроме того, с гражданином Кульковым близко знакомой не была. Да и когда мне с ним… Когда на меня первый зоновский бушлат шили, на него еще, как говорится, только…

– Ты бы, Варя, помолчала лучше, – остановил ее Николай. – Кулек при мне с Романовым о продаже этого кабака договаривался, но тогда они не успели сделку закрыть, потому что срочно линять надо было обоим. Вот Вася и решил на тебя оформить… Знает, что ты не предашь и не кинешь. Кстати, как он там у себя в Портофине?

Женщина молча пожала плечами.

– А он знает, что у тебя тут наркотой торгуют?

– Клянусь мамой, гражданин начальник, не было такого…

– Мама твоя умерла три года назад; я сам в протоколе указал, что смерть некриминальная. Квартирка после ее смерти освободилась, и ты тут же прилетела из далекой таежной глуши, а точнее из города Пензы, где ударно вкалывала мамочкой в подпольном борделе.

Краснова выдвинула ящик стола, достала оттуда пачку сигарет и зажигалку.

– Ну да, был у меня сложный период в жизни, когда пришлось трудиться в сфере неофициальных услуг, но кому что плохого делала? Клиенты-мужики, местные и гости города, счастливыми уходили, девочки на учебу себе зарабатывали. Менты… простите, сотрудники правоохранительных органов тоже внакладе не оставались. И мы…

– И вы все вместе строили коммунизм в одном отдельно взятом городе, – продолжил Францев. – Ты мне лучше скажи, за что Холодец твой накидал твоему же Артему? Честно говори, чтобы потом тебя спецы не кололи с вопросами о том, что тут на твоей территории Артем наладил.

– Да ничего он не наладил, Николай Степанович! Они девушку не поделили. Да там такая девушка: сегодня с одним, завтра с другим.

Участковый кивнул, как будто не ожидал иного объяснения.

– Алевтина Черноудова? Так ведь?

Краснова достала из пачки сигарету, щелкнула зажигалкой и пожала плечами.

– А я знаю, как ее звали?

– Знаешь! – уверенно произнес Николай. – Ты даже знаешь, что ее убили сразу после того, как твой Сережа Холодец накостылял твоему же Артему.

Варвара выдохнула струю дыма, помахала ладошкой, разгоняя ее.

– А я-то здесь при чем? И мой ресторан? Мужики подрались из-за бабы… Только, насколько я помню, это было сразу после того, как ее замочили.

– А ты Артему, уже лежачему, с носка по челюсти въехала. За что такая жестокость? К той девушке приревновала? Или все-таки за наркоту?

– Ваша правда, Николай Степанович, – кивнула женщина, – за наркоту поганую. Попытался он… в смысле, Артем, через одного хмыря здесь сбыт наладить. Хододец его сразу взял, а тот и указал на моего водителя бывшего.

Францев посмотрел на часы:

– Как время летит! Уже обедать пора.

Он поднялся:

– Ну, будем считать, что профилактическая беседа проведена.