– Так, мелочь…

– Ничего себе, мелочь.

– Пугают. Что б я прочувствовала.

– А кто их послал? Директор в отпуске прохлаждается, так кому какое дело до пропавших денег?

– Юрке Каткову дело. Директор ведь так, для виду. Хозяин Каток, это его ребята были.

– Боже мой, куда ты изловчилась вляпаться? И на что тебе сдалось это казино? Шла бы в детский сад или вон в зоопарк.

– Так ведь денег хотелось. Люди гибнут за металл. Ты, наверное, голодная, сейчас пельменей отварю…

– Какие пельмени? У меня кусок в горле застрянет.

– Очень ты у меня впечатлительная. Творческая натура, тонкая душа…

– Прекрати, ничего забавного я в этой ситуации не вижу.

– Я тоже, – охотно согласилась Серафима.

– Постой-ка, – всполошилась я. – У тебя же был знакомый, Володя, он как будто трудился в каком-то отделе… не помню, как правильно, но точно помню, что по борьбе с бандитизмом.

– Не был, а есть. Ну и что?

– Как что? Звони ему, он должен помочь.

– Чем, интересно? Денег в долг дать? Так у него их сроду не было. Он же юродивый, сиречь честный. Оттого и оклад мизерный, приработков не наблюдается, жена зануда и две девки-акселератки на папу дуются, тряпки новые хотят. От Вовки толку, как от козла молока. Он жутко скучный и обременительный для природы тип.

– Он представитель правопорядка, – назидательно заметила я, – и он должен знать, как поступить в подобном случае.

– Собирать бабки и отдавать, пока «счетчик» не включен. Это я тебе и без Вовки скажу.

– Мне нужен номер его телефона, – очень грозно сказала я. – И без глупостей. Если нет способа доказать свою правоту и противостоять бандитам, пусть он мне сам об этом скажет.

– Охота тебе над человеком измываться? – сокрушенно покачала головой Серафима, но, взглянув на меня, телефон дала.

Застать Владимира Петровича в кабинете оказалось делом нелегким, но с четвертой попытки это удалось. Я услышала очень приятный, с усталой интонацией мужской голос, что меня в данных обстоятельствах не порадовало.

– Здравствуйте, Владимир Петрович, – бодро начала я. – Вас беспокоит племянница Серафимы Павловны.

– Лика? – Голос зазвучал бодрее. – Приехала в гости? Рад… – Тут до него, как видно, дошло, что звонить мне ему вроде бы без надобности, и он насторожился: – А что случилось? Как дела у тетушки?

– Скверные дела у тетушки. Володя, ты можешь приехать? Лучше прямо сейчас.

После трехсекундной паузы он сказал:

– Хорошо. – И повесил трубку.

Я вернулась в кухню. Серафимы там уже не было, она перебралась на диван и с прежним энтузиазмом разглядывала потолок.

– Он приедет, – сообщила я, на что Серафима только криво усмехнулась.

Однако появился Владимир Петрович только через час, извинился, прошел в комнату и сел в кресло рядом с Серафимой.

– Вижу: жива, здорова, значит, все не так скверно, – вместо «здравствуйте» сказал он. – Хотя здоровье и прочее – категории временные.

– Утешитель, – фыркнула Серафима.

– Помнится, я тебя полгода назад предупреждал! Предупреждал?

– Ну…

– Гну. Сколько они хотят?

– Восемьдесят семь миллионов.

Владимир Петрович присвистнул.

– Да-а, такие деньги в три дня не соберешь…

Я взирала на него в крайнем негодовании. С момента нашей последней встречи он заметно постарел, потускнел и осунулся. И не имел ничего общего с бравым защитником правопорядка. На Владимире Петровиче был неновый серый костюм, подозреваю, единственный. Манжеты рубашки заметно обтрепаны, волосы давно требовали стрижки. А в целом он выглядел классическим неудачником: ранняя седина, утомленное лицо, равнодушный взгляд.

– Если я правильно понимаю, Владимир Петрович, – не выдержала я, – вы советуете тетушке отдать деньги?

– Советую, – кивнул он бесстрастно.

– Вы думаете, она их украла?

– Не думаю.

– Тогда, простите, я ничего не понимаю.

– Лика, нельзя ли мне чашку кофе, лучше с бутербродом. Я не успел пообедать, – усаживаясь поудобнее в кресле, попросил Владимир Петрович.

– Свари ему пельменей, – сказала Серафима.

С моей точки зрения, он и чая без заварки не заслуживал, но я подчинилась. А вернувшись с пельменями, заявила:

– Я по-прежнему не в состоянии понять ход ваших мыслей.

– Если я правильно информирован, боюсь, ничего другого, как заплатить, не остается.

Видно, на целый час Владимир Петрович опоздал не зря и кое в чем успел разобраться. Слегка утомленным голосом, расслабленно сидя в Серафимином кресле, он прочитал пятнадцатиминутную лекцию, из которой я вынесла убеждение, что нам не поможет сам господь бог. Сдаваться не хотелось, и я гневно спросила:

– Выходит, всякие подонки могут врываться….

Владимир Петрович поднял ложку, прерывая поток моего красноречия, и прочитал еще одну лекцию, короткую, но впечатляющую. Я загрустила, а он закончил так:

– А по поводу посещений… если мы будем иметь официальное заявление… ты будешь его писать? – Серафима энергично замотала головой. – Знакомо. Так вот, в этом случае мы примем меры. Однако в течение длительного времени оберегать тетушку денно и нощно мы возможности не имеем. Конечно, я могу выступить в роли личного телохранителя, но и я должен работать, а также спать. Потому толку будет немного. Следовательно, нам необходимо подумать, где достать до вторника восемьдесят семь миллионов.

– Ушам своим не верю, – всплеснула я руками.

– Я твоей тетушке раз сто говорил, что в этом гадюшнике ей не место. Говорил я тебе?

– Ой, помолчи, – махнула рукой Серафима. – Не хватает мне только морали выслушивать.

Я посмотрела на нее, потом на Владимира Петровича и вздохнула:

– Что ж, давайте думать… Часть денег я могу занять у Павла Николаевича. Думаю, он не откажет.

– Это твой плешивый бизнесмен? – нахмурилась тетка Серафима.

– Что за выражения? Он очень приличный человек.

– А чего ты за него замуж не выходишь?

– Замуж? – вытаращила я глаза от удивления. – За Павла Николаевича? – Такая мысль никогда не приходила мне в голову.

– Конечно. Хороший человек и два года таскается за тобой как хвост.

– Да что за глупость такая? Я совершенно не хочу замуж.

– Так я тебе и поверю, замуж все хотят. Молчи лучше. Денег она займет… Чтоб я собственную племянницу, кровинушку, отдала на поругание какому-то хмырю за паршивые восемьдесят семь миллионов?

– Серафима! – гневно крикнула я.

– То-то. Серафима… Чем отдавать будешь?.. Не тревожь меня.

– Но где-то мы их должны взять.

И тут тетушка заявила:

– Не в деньгах дело…

– Что? – открыла я рот, а Владимир Петрович нахмурился.

– Даже если я отдам деньги, на этом дело не кончится. Юрик меня все равно достанет, не битьем, так катаньем.

– И чем ты ему насолила? – спросил Владимир Петрович.

Серафима с тоской посмотрела на люстру и молвила:

– Младший Катков в друзья набивался. Ну, я под горячую руку и огрела его бутылкой из-под пива. Разозлился, крысеныш, тут и начались мои неприятности.

– Ты ударила Жорку Каткова пивной бутылкой? – удивился Владимир Петрович. – И лежишь на диване в таком цветущем виде? Не могу поверить…

– Я сама с трудом верю, все в зеркало поглядываю. Восемьдесят семь миллионов – это только начало…

– Уж это точно, – покачал головой Владимир Петрович. А я попыталась внести ясность:

– Кто такой этот Жора и что все это значит?

– Братья Катковы в наших местах люди известные. Бандиты, одним словом. Старший, Юрка, многое в городе к рукам прибрал, в том числе и казино, где Серафима трудится, а младший Каток – психопат и убийца.

– Как вы интересно рассказываете, – съязвила я. – Отчего ж он не в тюрьме и не в больнице, а к тетушке пристает?

– Оттого, что все в подлунном мире не так просто. Опечалила ты меня, Серафима, – сказал Владимир Петрович. – Пожалуй, и в самом деле придется идти к тебе в телохранители.

– Ты чего на диване лежишь, дурища? – не выдержала я. – Собирай вещи и бежим отсюда без оглядки.