Юрий Симоненко

ПЛЕННИКИ ОБЕРОНА

С любовью Евгении — моей подруге и спутнице жизни

Я открываю глаза и вижу башни из стали. Я стою на широком проспекте. Город. Город до самого горизонта. Из какой это эпохи? Двадцатый век? Двадцать первый? Эпоха корпораций?.. хм… улыбаюсь, любишь ты темные века, Эмидиус… Справа и слева, вокруг меня, надо мной — башни из стали, зеркальные и из черного стекла и металла; ближайшая, — я стою к ней лицом, — абсолютно черная. Никаких окон, ни щели, гладкая матово-черная поверхность теряется в низких облаках на высоте чуть меньше сотни метров. Основание башни — квадрат — равное расстояние от угла до угла, башня занимает целый квартал; на углах здания перекрестки с неработающими светофорами. Я иду к черному фасаду по растрескавшемуся асфальту. С низкого неба накрапывает дождь: крупные маслянистые капли падают на мой плащ, оставляя грязные разводы на пыльном синтетике.

Город мертв. Ничто не говорит о том, что поблизости есть хоть кто-то живой, хоть какая-то имитация жизни, кроме меня самого… да и в себе я, если быть честным, не очень-то уверен… Я — один из миллионов таких же…

Асфальт крошится под тяжелыми сапогами. Я приближаюсь к зданию. Не вижу ничего, на чем можно сфокусировать взгляд: сплошная черная стена. Я подхожу к стене и протягиваю руку…

Моя ладонь похожа на ладонь мертвеца: огрубевшая кожа растрескалась, обнажив в нескольких местах белесые сухожилия, на большом и указательном пальцах правой руки нет ногтей, — под оставшимися, и вокруг них, забилась грязь. Я пошевелил пальцами: неприятное ощущение. Кажется, если сильно сжать ладонь, кожа треснет и осыплется.

Касаюсь стены. Она теплая. Ладонью, костями, мышцами, суставами, позвоночником, затылком я чувствую низкое гудение. Ощущения здесь обострены до предела, замечаю я, садистам бы здесь понравилось. Я убрал руку — тишина. Двигаюсь вдоль нависающей стены против часовой стрелки… С этой стороны входа нет, — завернув за угол, убеждаюсь, что и с другой — тоже самое: башня представляет собой сплошной монолит. Я должен в нее войти.

(Дождь усилился: потоки воды местами обнажают мраморные плиты, которыми выложен тротуар вокруг башни от скопившегося на них слоя пыли; я накинул на голову капюшон, — осталось осмотреть башню еще с двух сторон.)

Стоп! Хватит ходить кругами. Башня опознает меня как часть системы, но не вступает во взаимодействие, тому причина — коды, которыми я прикрыт. Коды относятся к другим элементам системы. Нужно что-то, что заставит ее отреагировать… Нужна зацепка, маленькая зацепка.

Я проник сюда как один из Его компонентов и потому могу находиться здесь, не опасаясь быть стертым. Коды Администратора, уничтоженного моей первоверсией, оказались отличным «абонементом в первый ряд», но мне нужно за сцену… Я не могу синхронизироваться, и потому даже не знаю точно, держится ли еще блокада (стоит только мне попытаться, и…), но я верю в сражающихся. Моя миссия здесь, я это хорошо понимаю, — «билет в один конец», но цель того стоит.

Нужна зацепка, нужна маленькая зацепка…

Я стою и смотрю на черную стену. Я знаю: я не ошибся, коды верны и я там, где и должен быть. Нужно вызвать реакцию…

А что если открыть тебе — кто я?..

Я долго не мог понять — где я нахожусь. Я лежал на кровати в затемненной комнате, слабый свет проникал сквозь закрытые жалюзи в помещение, выделяя лишь контуры предметов: стол, пару стульев, небольшой шкаф у закрытой двери и плоскую панель телевизора на стене напротив кровати.

Посмотрел на свои руки: ссадины, следы от уколов; потрогал голову — на голове повязка.

Встал с кровати на холодный, кафельный пол, прошел к окну. Хотел было потянуть за веревку… в этот момент сзади, где-то далеко за дверью, раздался истошный вопль. Я отдернул руку: мало ли что… лучше не привлекать к себе лишнего внимания, пока не станет понятно, что здесь происходит.

Я аккуратно раздвинул пластиковые полоски жалюзи и посмотрел в образовавшуюся щель: какой-то то ли сквер, то ли сад… кажется, я на втором или третьем этаже…

Сзади снова раздался вопль и послышался топот — кто-то бежал по коридору, или что там за дверью. Я успел только повернуться, когда дверь распахнулась и в комнату влетела женщина: глаза широко раскрыты, волосы спутанные, короткая юбка разодрана по шву сбоку, кофта и остатки пиджака (видимо, составлявшего некогда вместе с юбкой один костюм) заляпаны красным, правая рука женщины замотана какой-то тряпкой… На мгновение наши глаза встретились — женщина явно не ожидала меня здесь увидеть — после чего помещение огласил пронзительный визг (явно не тот, что я слышал пару минут назад). Только тут я обратил внимание на свой внешний вид: абсолютно голый мужик, стоит посреди темной комнаты…

— Простите… не бойтесь меня… я вас… я не причиню вам ничего…

Женщина перестала кричать, и в этот момент за дверью послышались шаркающие шаги. Я прикрыл промежность рукой и сделал шаг к кровати, на которой лежала скомканная простыня, — надо хоть повязку сделать, соблюсти приличие… Шаги за дверью ускорились и в следующий миг из-за двери показалась фигура такого же голого, как и я сам, мужчины. Мужчина шел как-то неуверенно, ковылял: правая его ступня была неестественно подвернута и волочилась по полу, отчего его походка напоминала походку инвалида, у которого одна нога короче другой. Голова его была как-то странно наклонена влево, как будто он разминал шею, перекатывая голову с плеча на плечо и о чем-то крепко задумался, забыв при этом вернуть голову в нормальное положение. Когда мужчина подошел к двери вплотную, он взялся правой рукой за дверной косяк… Оказалось, что у него отсутствуют три пальца, причем это было явно не давнее увечье: рука представляла собой сплошную рану, из которой торчали белые как мел кости и красноватые обрывки сухожилий. Женщина резко обернулась, и я решил было, что сейчас она снова закричит…

— Эй! Молодой человек! — окликнул я голого «инвалида».

Тот как-то странно посмотрел на меня и… заскулил.

— Эй… вам плохо? Вам помочь?

При этих моих словах женщина, видимо, перехотела голосить, и посмотрела на меня так, как нормальный человек смотрит на идиота. «Инвалид» не обратил внимания на нашу заминку и ускоренно заковылял к женщине…

Ну, уж нет. Это явно перебор с его стороны. Какой-то голожопый псих, скорее всего наркоман, не чувствующий боли и не стесняющийся своим непрезентабельным видом, преследует испуганную женщину… А может это он изорвал на ней одежду, напал на нее? Одним прыжком я преодолел расстояние между мной и этим типом и, уже не говоря ничего, толкнул того назад к двери. Тип с неприятным звуком стукнулся покосившейся головой о дверной косяк — нормальному человеку этого было бы достаточно для того чтобы получить сотрясение мозга, но не этому. Этот продолжал ходить на сломанной ноге, с оторванными пальцами и (в чем я был уже почти уверен) со сломанной шеей. Этот, уж точно, нормальным не был. Не обратив внимания на приобретенные только что новые травмы, он, скуля, двинулся на меня…

И только тогда мне удалось рассмотреть его глаза… Охренеть! Эти его глаза… раньше мне уже приходилось видеть такие… в мясной лавке, на отрезанной телячьей голове… Бля! Да как же такое может быть?? Женщина, когда я оттолкнул нападавшего назад к двери, отскочила в сторону шкафа и теперь, видимо, уже начинала осознавать происходящее.

— Вытолкните его за дверь! Он не живой, вы не сможете сделать ему больно, — сказала она громко, но уже без истеричных ноток в голосе.