- Хорошо, - Сашка кивнул Бранке. Та плавно и быстро вскинула винтовку к плечу, провела щекой по прикладу и на секунду застыла...
...Резкий гром винтовочного выстрела чёрной молнией расколол апрельскую благодать. Бранка резко опустила винтовку.
Спецназовец дёрнулся назад, одновременно выкидывая руки вперёд и опрокидываясь вбок. Водитель вскочил на капоте, перегнувшись в кабину за оружием, но с противоположной стороны коротко ударил пулемёт, и водитель грузно перевалился на сиденье.
Там оставался ещё третий, повар. Всё напряжённо ждали - сейчас он или выскочит на дорогу и начнёт отстреливаться... или будет отбиваться изнутри? Но было тихо. Совершенно тихо.
- Ждёт, мразь, - прошептал Олмер, поводя стволом автомата. - Сань, давай я подползу...
- Тихо, - прошипел Сашка. - Мирко, доберись туда и кончай его.
- Осторожней, Мирко, - сказала Бранка тихо. Мирко кивнул, сверкнул улыбкой и, пригнувшись, побежал в сторону через кусты; широкие книзу клёши тихонько шуршали по траве.
Опять стало тихо. Все продолжали ждать. Через минуту на дороге появился Мирко - он бежал со стороны вездехода. С другой стороны дороги появились Димка и Машка. Они шли, пригнувшись, далеко друг от друга. Дик, конечно, их прикрывал из кустов.
- Подкарауливает же, гад! - почти взвизгнул Олмер. - Шарахнуть по нему...
- Спокойно, малыш, - Сашка усмехнулся, - не забывай, что мы эту историю затеяли ради кухни, так зачем её-то калечить?
- Если там не человечина, - буркнул Олмер и тяжело вздохнул: - Пострелять не получится, да?..
...Распластываясь по стенке кухонного прицепа, Мирко добрался до двери. Он видел, что Димка остановился возле обочины, подняв к плечу свой "Тунор" (1.). Машка продолжала идти вперёд, держа УАК (2.) наизготовку.
1."Тунор" MkIII - 40-мм пятизарядное полуавтоматическое оружие поддержки (9 наименований типов боеприпасов) разработки Англо-Саксонской Империи. По времени действия уже сильно устарело. 2.Универсальный автомат Калашникова - 7,62-мм автомат с 45-зарядными магазинами, интегрированный с подствольным МПГ, трёхзарядным подствольным гранатомётом-помпой кал. 30 мм. В начальный период войны являлся стандартным оружием в армии Русской Империи, но по времени действия уже сильно устарел.
Дверь кухонного прицепа открылась. Мирко упал на колено, прицеливаясь.
- Не стреляйте! - раздался дрожащий вопль. - Я не солдат, я повар! Не стреляйте, я сдаюсь!
В голосе слышались характерные для перепуганного джаго визгливые, плачущие нотки. На верхнюю ступеньку откидной лестницы вышел, сутулясь, и вытягивая вперёд лапы, повар - он был на полторы головы выше самого рослого из нападавших. Нижняя челюсть джаго прыгала, по чёрным складчатым щекам текли мутные слёзы. Он покачнулся, но, почти упав, не осмелился опустить руки.
- Не стреляйте, - жалобно повторил повар. - Я никогда ни в кого не стрелял, я сдаюсь...
Голос его осекся. Он внезапно понял тёмным перепуганным разумом, что перед ним стоит существо, для которого уже давно нет понятия "сдаюсь". В юного человека, одетого в узкую крутку без рукавов и широкие кожаные клёши со шнуровкой, не было ни сожаления, ни сострадания, ни любопытства - ненависть и голод. Ноздри землянина раздувались, верхняя губа приподнялась - как у зверя.
- Что там, Мир? - спросила выпрыгнувшая из-за прицепа Машка. Повар повернулся к ней, рассчитывая, может быть, что у девушки легче найти сочувствие - но на его беду движение это вышло слишком резким. А любое резкое движение могло быть лишь попыткой нападения. Коротко рыкнув, Мирко нажал на спуск - длинная очередь в упор опрокинула тушу джаго внутрь прицепа. Машка изящно, почти балетно, скакнула внутрь, и изнутри раздался её звонкий голос:
- Мирко, хлеб! - что-то весело загремело. - И каша!
- С мясом? - настороженно спросил Мирко. К мясу, употребляемому джаго, следовало относиться осторожно. Очень осторожно.
- С рыбой!
- Ух! - Мирко махнул рукой: - Сюда все!
Он вскочил внутрь, поскользнулся в луже крови, падая, оттолкнулся рукой от окровавленного пола, так и не упал окончательно. Положив автомат рядом с плитой, разломил протянутую буханку серого хлеба и начал есть, откусывая поочерёдно огромные куски из правой и левой руки...
...Весёлый шум и выкрики неслись от прицепа. Слушая их, Сашка улыбался. Он полулежал в кювете недалеко от убитого спецназовца и внимательно осматривал дорогу в обе стороны.
Мягкие шаги заставили его повернуться всем телом. Подошедший Горька в одной руке держал дикий сэндвич - хлеб, сырая мороженая рыбина и консервированные овощи - а другой протягивал Сашке картонную тарелку, полную зеленоватой каши, жареной рыбы, тех же овощей, с огромным ломтем хлеба сверху.
- На, поешь. Я посмотрю, - Горька присел, продолжая есть, но держа теперь в правой руке свой автомат. Приняв тарелку, Сашка с благодарностью посмотрел на профиль своего лучшего друга - жуя, Горька посматривал по сторонам.
- Не сердись на ребят, - сказал между тем Белкин, проглатывая кусок, - все очень голодные.
- Ерунда, - Сашка нагнулся над едой. - Думаю, это всяко вкусней, чем жевать травинки?
- Значительно, - засмеялся Горька. Отряхнув руки, он достал обрез помпового ружья из-за спины, озабоченно покачал головой. Кожа, покрывавшая рукоять на месте лихо отпиленного приклада, вытерлась. - Нужна новая обшивочка...
- Сдери скальп, - Сашка кивнул на труп рядом.
- Пожалуй, придётся... - вздохнул Горька, доставая нож - хороший охотничий клинок, но с самодельной рукоятью.
Сашка кинул камешек в стену прицепа. Высунулся Дик, за ним маячила Машка, через плечо парня кормившая его кусочками солёного огурца.
- Хватит жрать, стошнит! - крикнул Сашка. - Набивайте в рюкзаки хлеб, сухари, консервы, которые не подозрительные, берите с собой, что руки не тянет - и уходим, а то накроют нас тут сейчас...
- А прицеп? - уточнил Дик.
- Сжечь к чертям собачьим вместе с машиной!
Дик кивнул и исчез. Сашка подобрал последние кусочки каши, вытер тарелку хлебом, задумчиво съел и его. Его ребята начали выпрыгивать наружу - парни несли за плечами старые, ещё пионерские, рюкзаки, в руках почти все что-то держали и все что-то дожёвывали. Дик, выбравшийся последним, снял со своего жуткого держателя для гранат одну, выдернул кольцо и легонько перебросил гранату в двери прицепа. Раздался глухой взрыв, окна вылетели, крышу вспучило.
- При желании всегда можно хлопнуть дверью и в чистом поле, а? - подмигнул Сашке Горька.
Он на ходу вытирал окровавленную правую руку о штаны, держа в левой скальп.
3.
У подножия увенчанного короной из валунов холма горел небольшой костёр. Ночь обступала огонь со всех сторон и могла показаться стенами дома - по крайней мере, об этом приятно было думать.
Мирко сидел возле сложенных рюкзаков, прислонившись к ним спиной. Голова Бранки лежала у него на коленях, и юноша неспешно перебирал пальцами волосы своей подруги - словно играл с волной.
Димка устроился на животе, болтая в воздухе ногами и устроив подбородок на ладонях. Люська, сидя возле него со скрещенными ногами, чинила разошедшийся по шву сапог парня.
Дик, сосредоточенно хмуря брови, перебирал свой пулемёт, раскладывая деталь за деталью на своей куртке. Машка, лёжа на спине с заложенными за голову руками, смотрела в огонь.
Олмер, стоя на коленях возле огня, шевелил в огне толстой веткой. Лицо мальчика было задумчивым и... потусторонним каким-то. Таким оно было у германца всякий раз, когда он непонятным для других образом складывал обычные слова в стихи - "не хуже, чем у Сажина". (1.)
1.Культовый поэт и певец Русской Империи, военный и политический деятель времён её становления.