Я буквально рухнула на диван. Перед глазами была какая-то красная муть, давление, что ли, подскочило? За что он так с нами? Ладно со мной, но ребенка-то зачем грязью поливать? Я даже заплакать не могла… Слезы стояли в горле и душили меня. Господи, во что вылилась эта, как мне когда-то казалось, невероятная любовь? А ведь она была… И он меня любил… Я знала, я чувствовала…
Опять зазвонил телефон, на сей раз мобильный. Двоюродная сестра Лиза.
– Лер, ты это видела?
– Что именно?
– Ты читала эту мерзость?
– Ты о чем? – на всякий случай уточнила я. Лиза частенько возмущалась какими-то телепередачами или публикациями в желтой прессе.
– О твоем бывшем, слава богу, бывшем!
– Да, Лиза, меня уже просветили.
– Если я его встречу, я плюну ему в его поганую рожу! А ты должна подать на него в суд! За диффамацию!
– Лиза, помилуй, какой суд? Зачем? Об этом надо просто забыть.
– А Катя? Что будет с девочкой?
– Знаешь, Лиза, Катя узнала об этом раньше нас всех, пошла к своей классной и заявила, что не желает больше носить его фамилию. И я немедленно напишу заявление в школу, пусть лучше будет Муромцевой.
– Вот это да! Ах, как бы радовался твой папа! Она вся в него! – всхлипнула Лиза. – Скажи ей, что я ею горжусь!
И до меня вдруг дошло – я тоже горжусь своей дочкой, безмерно горжусь!
Но надо браться за работу. К завтрашнему дню я должна высосать из пальца приблизительное развитие сюжета еще серий на пятьдесят, при этом нужно воскресить из мертвых двух персонажей. Жуть какая-то… Но рейтинги высочайшие и сворачивать эту бодягу никто не собирается. Я в нашей группе считаюсь самым креативным сценаристом. Одного из героев нам пришлось в свое время срочно убить, так как артист Шмелев не выдержал марафона и слинял в другие проекты. Но сейчас он согласен вернуться. Он знаменитый, красивый и продюсеры ухватились за эту возможность. А другой персонаж вроде бы утонул, но сейчас должен всплыть… так как артист за это время успел получить какую-то премию, о нем много писали и продюсеры посчитали, что он нам еще пригодится. Ну с всплытием утопленника мы разберемся легко, а вот что случилось с главным героем, всеми давно оплаканным, будет придумать куда сложнее, ведь героиня за это время уже обзавелась новой любовью и мне лично этот новый герой нравился значительно больше прежнего. Но меня никто не спрашивает, мне просто дают задание… С одной стороны это хорошо, что сериал продолжается, по крайней мере гарантированная работа и соответственно заработок, но с другой мне уже стыдно людям в глаза смотреть, такую хрень производим… Но рейтинги превыше всего! Та к куда же девался главный герой и кого вместо него похоронили? Да, задачка. Но тут прибежал из школы Гришка, румяный, веселый, голодный.
– Мама Лера, я пятерку получил! По рисованию!
– Молодец, Гришаня! А Катерину не видел?
– Видел, она сказала, что скоро придет! Но чтоб мы ее с обедом не ждали. Только мы все же подождем, ладно?
– А ты с голоду еще не помираешь?
– Если дашь морковку, не помру!
Гришке глазной врач прописал есть морковку и он ее страстно полюбил. Морковку раз в неделю нам поставляет из своего погреба моя тетка, Лизина мать, она выращивает ее на даче каким-то особым способом и хранит в песке, каждый раз напоминая: «Моя морковка лучшая в Московской области. Без нитратов!» – и втыкает в морковку какой-то приборчик, подтверждающий ее правоту. Я моментально почистила ему две морковки, он сунул одну в рот и помчался к компьютеру. А я подумала: какое счастье, что я выбрала Гришку, а не писателя Лощилина…
А вскоре явилась и Катька. Вид у нее был совершенно обычный, невозмутимый. Я покормила детей обедом, потом Гришка отправился гулять во двор вместе с другом Петькой и его немецкой овчаркой Бобби. Я заметила, что Катерина время от времени как-то испытующе на меня посматривает. Хочет понять, знаю я уже о папочкином интервью или нет. Я не хотела сейчас говорить об этом и сходу спросила:
– Кать, поможешь воскресить Ивана?
– Мать, ты что? Зачем?
– Велели! Шмелев возвращается.
– Ну ни фига себе! Совсем они там у вас чокнулись, что ли?
– Кать, ну ты же все знаешь, помоги! А то ничего не придумывается!
– Надо помозговать!
– Вот-вот, помозгуй, а я пока воскрешу Василия, это проще. Никто ж не видел, как он утонул…
– Во дурдом!
– Да, только вот амнезия никак не подойдет, у нас уже и так три амнезии было…
Она ушла в комнату и вдруг прибежала, сияя.
– Мать, я все придумала! Это не Иван воскреснет, это вернется откуда-нибудь его брат-близнец, о котором никто не знал. И идиотизма меньше и Шмелев при деле будет! Как тебе такая идея?
– Гениально! Катька, золото мое! Это будет другой человек, с ним и Шмелеву не так тошно будет и вообще такой простор открывается… Блеск!
И я решила немедленно позвонить продюсеру.
– Саш, привет, Муромцева. Я придумала, как поступить с Иваном! – И я изложила ему Катькину идею.
– Слушай, старуха, это супер! Такие возможности открываются… И дури меньше… Ну, ты мозг! А с Василием что?
– Да это просто. Подобрала его какая-ни будь знахарка, выходила и он до поры до времени затаился, у него ж нет документов, да и вообще… И знахарка нам эта тоже еще сгодится…
– Да, старуха, ты просто находка, а то у наших всех уже мозги отсохли, а ты еще свеженькая… Главный там уже новый проект обмозговывает, предложу тебя в качестве ведущего сценариста. Возьмешься?
– А меня же сожрут!
– Не, группу новую возьмем, из молодых, а ты их обучишь… Ладно, к этому вопросу мы еще вернемся. А пока низкий тебе поклон!
– Ну что, мать?
– Низкий тебе поклон, Катюха! Иди ко мне, моя радость!
– Мам, знаешь, я хотела с тобой поговорить…
У меня упало сердце.
– Давай поговорим.
– Мам, скажи… Ты… Ты папу любила?
– Любила, очень любила.
– А теперь уже разлюбила?
– Не теперь, давно уж…
– А тогда почему у тебя никого другого нет?
– Катюх, а мне зачем? Да и кому я сдалась…
– Из-за нас с Гришкой?
– Да причем тут вы?
– Но ты же красивая.
– Да нет, я не красивая, я разве что интересная. А это уже надо уметь оценить.
– А ты сексуальная?
– Чего? – ахнула я.
– Ну, сейчас ведь это вроде бы главное… Быть секси… разве нет?
– А бог его знает. Не до того мне… Да и возраст уже…
– Мама, это просто смешно! Тридцать три года, в наше время это не возраст. А вообще я хотела поговорить о другом… Значит, тебе на папу уже наплевать?
– С высокого дерева. Кать, ты часом не «Цепь событий» имеешь в виду?
– Ты уже в курсе?
– А как же! Мне телефон оборвали. А тебе кто сказал?
– Да девчонки в школе… Мам, я хочу сказать, что не буду больше носить его фамилию. И прошу тебя написать заяву директору, чтобы я считалась Муромцевой. Ты не против?
– Ну, Катюха, ты даешь! – я разыграла удивление. – Ты крутая! Но я согласна, сегодня же напишу… Только я не уверена, что этого достаточно.
– Я поговорила с нашей Аннушкой, она говорит, что это можно, пока у меня паспорта нет. И в паспорте я тоже буду Муромцевой! Мам, а мы без его денег могли бы обойтись?
– Вот даже как!
– Понимаешь, он там пишет…
– Катюха, плевать на то, что он пишет!
– Мамочка, ну давай ужмемся как-то… Обещаю, что ничего просить не буду и потом… не так уж много он платит… Ничего от него не хочу! – На глазах у нее закипали злые слезы.
– А ведь ты права! Катюха, любимая моя, ты у меня самая лучшая… – уже ревела я. – И нам никто не нужен! А особенно в свете того, что ты придумала. Меня обещают сделать ведущим сценаристом на новом проекте, а это лучше оплачивается. Все, решено! Как только придет перевод, я отправлю его назад!
– Мамочка, миленькая… Я… Спасибо тебе! Ты у меня самая понимающая мама на свете!
И мы обе заревели в голос.
И действительно, вскоре пришел перевод, как обычно, на десять тысяч рублей. Что ж мы, не обойдемся без этих денег? Да это просто вопрос чести! И я отправила их назад, приписав: «Спасибо, но больше мы в твоих деньгах не нуждаемся». Полагаю, он только обрадуется.