заключилась достаточно быстро.

Дойч принялся поливать отравой всё вокруг, включая будущие сашими.

Спустя пятнадцать минут, вывалившись из кухни потным и смердящим инсектицидами чучелом в обеденный зал, Дойч громко осведомился:

— Крыс травить будем?

Под аккомпанемент поперхнувшегося клиента и гневное «нет», вылетевшее из уст администратора, он забрал подписанные бумаги и довольный пошёл за следующей банкой «Охоты».

Дератизация – родственница дезинсекции. Дойч это тоже умел. Дело, вообще, нехитрое: расставлять по углам ядовитую хавку для грызунов, подписывать бумажки у администратора заведения и идти дальше.

Переводя дух на нагретой ласковым майским солнцем лавочке, герой взглянул на упаковку будущей крысиной погибели. Там было негусто. Максимум, на один объект из пяти запланированных.

Напрягать тело не хотелось, поэтому Дойчлянд пустил в ход когнитивные резервы. Креативность застонала, протестуя против пробуждения, но нежелание делать лишние движения было сильнее, поэтому она поддалась. Работа мысли в результате дала покой ногам: у Дойча появился план, как избежать поездки в офис.

Встать ему всё же пришлось. Путь лежал туда, где получасом ранее была приобретена бутылка пива. У стойки со снэками мудрый дератизатор взял две упаковки соломки. Одну, чтобы съесть, а другую замешать с крысиным ядом. Смесь получилась правдоподобной.

26 мая 2015 года в пяти заведениях общепита Красногвардейского района бегали сытые и, без сомнения, довольные крысы.

29 мая

За окнами дул промозглый ветер, но Дойчлянд чувствовал себя замечательно, забив хуй на работу и проснувшись в объятьях «остывшей» к тому времени Алисы.

— Ждём, ждём тебя, гости уже пришли, — раздался торопливый женский голос в телефонной трубке Дойча.

— Бля-а-а… — протянул герой. — Сегодня пятница уже?

— Да, да, дорогой, пятница, пятница, — затараторила девушка. — Ты уже подъехал, да?

— Нет… А-а-а… это-о-о… Около «Ломоносовской», за мостом? — припомнил расположение ЗАГСа Дойч.

— Нет, нет! Туда потом, потом! — запротестовал голос из телефона. — На «Петроградку» едь. Торопись только, торопись! Все, все собрались уже, тебя ждём. Да!

— Бля... Там родственники? Всё вот это?.. — начал паниковать герой.

— Все собрались, тебя ждём, ждём! Звони, когда будешь! — и бормотание прервалось.

Дойчлянд не забыл. Он просто проебался с днями недели. Конечно же, он помнил, что у его давней подруги, которую все называли Сукой, будет свадьба. Забудешь тут, как же! Когда единственный знакомый человек, обладающий «яйцами», — девка, работавшая в ФСБ. И этот «яйценосец» говорит, что ты будешь свидетелем. Тогда вариантов нет, будешь.

Но не страх вёл Дойча, и даже не любопытство – её суженого он не видел до сих пор, а тёплые чувства из прошлого и ожидание Праздника в любом его проявлении.

Сука же удивила тусовку ещё пять лет назад, когда, размахивая ксивой федеральной службы безопасности, в полной мере оправдала своё настоящее прозвище, вышитое на её зимней шапке, вогнав в краску двух ППСников, с позором отдавших честь компании нетрезвых молодых людей. «Ну, точно сука!» — выкрикнул кто-то из толпы. Сука лишь горделиво хмыкнула.

При личном общении, когда социальные маски были сброшены, Сука оказалась образованной интеллектуалкой, занимавшейся в органах научной деятельностью. Это только помогало ей, когда обстоятельства требовали запивать коктейль из 2c-b и 2c-i манагой из листьев белорусской дички. Без развитого ума вывезти в этой ситуации было бы нелегко.

— Алиска, я, блядь, совсем забыл! — начал впопыхах одеваться Дойч. — Сегодня у Суки же свадьба! Пойдёшь?

— А там родители будут? — состроив капризную мордашку, уточнила Алиса.

— Да… Пиздец, там вообще будут РОДСТВЕННИКИ… Я ебал… — встревоженно ответил герой, пытаясь найти хоть одну приличную рубашку, за исключением той, которая прожжена гашишным огарком.

— Тогда нет, — возлюбленная Дойчлянда перекатилась к стене, зарываясь в одеяло.

— Феназепам остался? Я что-то нервничаю…

— Посмотри в куртке, там пласт должен быть.

Дойч проглотил таблетку, сунул остатки «матраса» в карман, вернулся в комнату, чтобы поцеловать Алису, попросил безмолвного благословения у Адольфа Алоизыча и погнал на «Петроградскую».

— Очень хорошо, очень! — оттарабанила в телефонную трубку Сука. — Сейчас, сейчас кто-нибудь выйдет. Подожди пять минут. Пять? Да, да!

«Кем-нибудью» оказался Димасик – самый «приличный» человек из тех, кого знал Дойч. Что толкало этого непьющего и слабоупарывающего девственника посещать дионисийские сборища дойчляндской компании не понимал даже сам Димасик. А остальных это и вовсе не ебало, ведь он не был вовлечён в конкурентную борьбу за самок, наркотики и алкоголь.

Дойча порадовало его появление не только потому, что их роднила одна на двоих страсть – показывать окружающим свои чресла, но и оттого, что Дима был гарантированно трезв и мог ввести в курс дела.

— Привет, — начал Дойч. — Что там с Сукой?

— Привет, — энергично затряс геройскую руку Димасик. — Сука совсем пизданулась.

— А что случилось?

— Ну-у-у… — протянул междометие Дима, ехидно сверкая глазами. — Для начала всем входящим настойчиво всовывают коктейль из циклодола и водки…

— Что, блядь?.. — перебил Дойчлянд.

— Это ещё хуйня. Сейчас сам всё увидишь.

Миновав один дом по Каменноостровскому проспекту, Димасик отворил дверь в подъезд и повёл Дойчлянда на третий этаж.

— Осторожно!..

— Блядь! — споткнулся Дойч, не заметив в потёмках прибитую к порогу высокую деревяшку.

— Не спрашивай, — предвидел вопрос Дима. — Сам не ебу.

Прихожая была завалена обувью. По беглому зрительному анализу – весьма молодёжной.

Димасик начал тихо уссываться, закрыв лицо руками. Из комнат огромной дореволюционной коммуналки доносились вопли и пьяный хохот. Дойч закинул в себя ещё одну порцию транквилизатора, хотя в этом уже не было особого смысла.

Войдя в большую комнату, обнаруживавшую себя громким человеческим многоголосьем, Дойчлянд остолбенел.

— Явился, божий ангел, явился! — завопила Сука.

Невеста была облачена в домашний халат, талия опоясана тюлем, голову венчала наволочка из постельного сета, а лицо, бог мой, было вымазано тушью и помадой так, будто макияж делал слепой от рождения медведь.

— «Чашу Циклов» ему! — с хрипом выдыхая возглас, скомандовала Сука, указывая перстом на Дойча. — И начинаем! Пастора сюда!

— Вы что, блядь, смеётесь надо мной? — то ли с сарказмом, то ли параноидально-взволнованно произнёс Дойч. — Что за хуйня происходит?

В обозримом пространстве находилось пятнадцать человек, кого-то он знал, кого-то видел впервые. Все глаза смотрели на героя и ждали продолжения карнавала.

Из соседней комнаты вышел пьяный Философ – давний знакомый Дойча, заслугами которого, помимо алкоголизма и аптечной наркомании, было неоконченное высшее гуманитарное образование; он нёс эмалированную кастрюлю, держа её большими и указательными пальцами за ручки, а в оставшихся частях ладоней сжимал по горсти колёс.

— Причастись, сын мой! — с плохо сыгранными нотками повеления, начал Философ. — Испей из братины, как и все мы, пред свершением великого таинства небесного венчания!

Дойч недоверчиво оглядел собравшихся, потом остановил свой взгляд