маму судили за убийство. Это было… так ужасно.
Она помолчала, собираясь с мыслями. Затем продолжила:
- И вот ещё что. Я помолвлена. Уже давно. Говорили, рано думать о свадьбе, пока мне не исполнится двадцать один. Теперь я знаю почему.
Пуаро пошевелился в кресле и впервые за время этой волнительной исповеди задал вопрос:
- И как отреагировал ваш жених?
- Джон? Ему всё равно. Он говорит, это ничего не меняет. Мы просто влюблённая парочка, Джон и Карла, а прошлое не имеет значения – так он говорит.
Она подалась вперёд:
- Мы всё ещё намерены пожениться. Но мне не всё равно. Прошлое имеет огромное значение для меня… да и для Джона тоже. Потому что прошлое неизбежно влияет на будущее, - её ладони сжались в кулаки. – Видите ли, мы оба хотим детей. Но нам не хотелось бы видеть, что наши дети растут в постоянном страхе.
Пуаро рискнул задать вопрос:
- А вам не кажется, что в истории любой семьи есть позорные страницы? Случаи жестокости и насилия не так уж редки.
- Вы не понимаете. То есть, конечно, вы правы, но об этом обычно предпочитают умалчивать. А мы всё знаем, и ещё не оправились от шока. И порой я вижу, как Джон смотрит на меня. Быстрый такой взгляд – как укол. Представьте: мы женаты, и вдруг поссорились. Я говорю ему что-то резкое а он смотрит на меня вот так… а потом… вообразить страшно, что он может наговорить мне.
- Что ж, - сказал Пуаро. – Понимаю. Как был убит ваш отец?
- Отравлен, - произнесла Карла твёрдо и отчётливо.
- Ясно.
На некоторое время в кабинете воцарилась тишина. Потом Карла негромко произнесла:
- Слава Богу, вы понимающий человек. Вы видите, сколь это важно для меня, и каковы возможные последствия. И вы не утешаете меня, как маленькую, и не пытаетесь отговорить.
- Я хорошо вас понял, - кивнул Пуаро. – Но пока неясно, чего вы хотите.
- Я хочу выйти за Джона. И выйду! У нас будут дети – два мальчика и две девочки. Не меньше! А вы поможете мне воплотить мечту в реальность.
- Вы имеете в виду, я должен поговорить с вашим суженым? Хотя подождите, я несу чушь. Вам нужно совершенно другое. Выкладывайте, что вы задумали.
- Слушайте, месье Пуаро. Займитесь этим делом – и докопайтесь до истины. Я нанимаю вас для расследования убийства.
- Вы хотите сказать…
- Именно. Убийство есть убийство, совершено оно сейчас или шестнадцать лет назад.
- Но послушайте, дорогуша…
- Подождите, месье Пуаро. Я ещё не всё сказала. Есть ещё один важный нюанс.
- Какой же?
- Моя мать невиновна.
Пуаро потёр переносицу и пробормотал:
- Ваши чувства можно понять, но…
- Чувства здесь не при чём. Письмо. Она оставила его мне перед смертью. Недавно я прочла его. Написано оно с одной целью – чтобы я была совершенно уверена в её невиновности. Всегда, чтобы ни говорили.
Эркюль Пуаро задумчиво посмотрел на это юное, преисполненное жизненной энергии лицо, на эти честные, доверчивые глаза и медленно проговорил:
- Она хотела вас утешить, вот и всё.
Карла улыбнулась.
- Нет, что вы, только не моя мать! Думаете, она стала бы лгать из сентиментальных побуждений? – она наклонилась к нему и посмотрела в глаза прямо и откровенно. - Послушайте, месье Пуаро, есть вещи, которые дети чувствуют тоньше, чем взрослые. Я помню маму – смутно, конечно – но достаточно хорошо, чтобы знать, что за человек она была... Она всегда говорила правду, даже горькую. Если мы шли к зубному врачу или она вытаскивала мне занозу из пальца, она заранее предупреждала, что будет больно. Говорить правду для неё было так же естественно, как дышать. Не думаю, что очень сильно любила её – но доверяла всегда. И сейчас доверяю. Если она говорит, что не убивала отца, значит, так и есть! Она не из тех, кто на смертном одре торжественно заявляет о своей невиновности.
Медленно, словно нехотя, Пуаро кивнул. Карла продолжила:
- Вот почему я меньше Джона беспокоюсь о будущем. Он находит естественным, что я считаю мать невиновной, но сам в это не верит. Истина должна быть установлена раз и навсегда. И вы сделаете это.
- Положим, вы говорите правду, мадемуазель, но ведь шестнадцать лет прошло!
- Не спорю, задача не из лёгких. Но кто справится, если не вы?
Веки Эркюля слегка дрогнули.
- Лесть – лучшее оружие, не так ли?
- Я многое слышала о вас. Что вам удавалось сделать, и насколько хорошо. Как я уже говорила, ваши методы стали притчей во языцех. Вас интересует психология, правильно? Люди одинаковы во все времена. Вещественные улики – окурки, отпечатки подошв и примятые травинки – вам уже недоступны. Но вы можете разложить факты по полочкам, расспросить очевидцев – они и поныне в добром здравии – а потом, по вашему выражению, откинуться в уютном кресле и подумать. И вы выясните, что же произошло на самом деле.
Детектив медленно поднялся и, поглаживая рукой усы, произнёс:
- Мадемуазель, я чрезвычайно горд вашим доверием! Я не обману ваших ожиданий! Я докопаюсь до правды, даже если придётся изобрести машину времени, чтобы вернуться на шестнадцать лет назад.
Карла встала. Её глаза сияли. Но она сказала только:
- Вот и хорошо.
Пуаро многозначительно вытянул указательный палец :
- Один момент. Я сказал, что истина будет установлена. Я буду абсолютно беспристрастен, сами понимаете. И я не исхожу из вашего убеждения о невиновности вашей матушки. Если она убийца – что тогда?
Карла гордо вскинула голову:
- Я её дочь. Мне нужна правда!
Пуаро вздохнул.
- Что ж, тогда вперёд. Хотя нет, наоборот – назад.
Часть первая.
Глава 1.
Слово предоставляется защите.
- Помню ли я дело Крэйлов? – переспросил сэр Монтегю Деплиш. – Определённо да. Очень хорошо помню. Милая женщина. Но неуравновешенная. Никакой выдержки.
Он с подозрением посмотрел на Пуаро.
- А почему вы, собственно, спрашиваете?
- Просто интересно.
- Не очень тактично с вашей стороны, друг мой, - Монтегю обнажил зубы в знаменитой «волчьей улыбке», приводившей, по слухам, свидетелей в трепет. – Тот процесс вряд ли можно считать успешным. Мне не удалось её вытащить.
- Да, я знаю.
Сэр Монтегю передёрнул плечами.
- Конечно, тогда у меня было меньше опыта. И