Рихтера вряд ли бы назвали ценителем моды хотя бы потому, что ходил он всегда в одном и том же. У него не было ни времени, ни желания вновь и вновь подбирать себе новый гардероб. Проще было купить пару одинаковых комплектов, в которых он выглядел более или менее нормальным человеком, и на этом остановиться. Все остальное: стирку и глажку – делала автоматика. Именно она накрахмаливала ворот его белоснежной рубашки, именно она выглаживала черные брюки и жилет. Она же следила за тем, чтобы коричневый плащ Рихтера, который он который год носил в любую погоду, начиная от плюс тридцати и заканчивая минус двадцатью градусами по Цельсию, все еще выглядел как новый.

«НЕМЕДЛЕННО!» - пришло повторное сообщение от Клауса. Вот же неймётся старику!

- Иду я, чтоб тебя черти драли, иду, - проворчал мужчина, поправляя кобуру с пистолетом и распихивая по карманам плаща сигареты, ключ-карту, значок полицейского и кое-какую мелочевку, на которую при желании можно было бы купить что-нибудь поесть. И, конечно же, пару доз кокаина. Мало ли что.

В последний раз окинув свое отражение в зеркале взглядом и посчитав, что выглядит он сносно, Рихтер прошел к телепорту и продиктовал необходимый ему адрес. Сейчас было очень сложно представить, как люди раньше жили без данной технологии. Им приходилось передвигаться наземным транспортом и стоять в пробках по полтора часа. Какое расточительство по отношению ко времени. Теперь наземного транспорта не было вовсе, за исключением дирижаблей, которые в первую очередь играли роль рекламных площадок, а уж затем средства передвижения. Было еще, конечно, метро, но им в основном пользовались те, кто не мог себе позволить телепорт или просто не переносил его.

Портативная телепортационная станция чем-то напоминала старый плазменный телевизор. Тонкая и полностью черная пластина размещалась в квартирах подобно еще одной двери, которая могла привести тебя в любое место, куда бы ты ни пожелал попасть (при условии, что и там бы стоял приемный телепорт). На встроенном в стену экране рядом с «дверью» высветилась карта города. Компьютер мгновенно обработал входящие данные и выдал с десяток телепортов, которые привели бы Рихтера прямиком в гостиницу. Детектив не стал мудрить и выбрал тот, что вел в главное фойе здания. Приняв выбор Рихтера, компьютер обозначил его нынешнее местоположение и начал загружать программу переноса, заставляя черную пластину телепорта вибрировать. Мужчина, подождав пару секунд, чтобы вся информация прогрузилась верно, коснулся пальцами холодной глади «двери», давая согласие на переход, и через мгновение черное покрытие поменяло консистенцию, становясь мягким, тягучим и отдаленно напоминая смолу. В самом центре появился небольшой водоворот черной субстанции, говорившей о готовности переноса. Недолго думая, детектив задержал дыхание и шагнул в черное нечто, чтобы уже через мгновение оказаться в большом богато оформленном помещении.

- Простите, майн Герр, но прямо сейчас телепортация в гостиницу запрещена! – тут же подбежал к Рихтеру суетливый портье в красной форме и с овальной шапочкой на голове. Он оказался почти на голову ниже детектива, что не остановило его от слабых попыток помешать мужчине закончить телепортацию.

- И я даже знаю, почему, - холодно бросил мужчина, демонстрируя значок детектива – большую, размером с ладонь, круглую медаль с выдавленной на ней символикой полиции и личным номером детектива. – Проводите меня к месту преступления, – попросил Рихтер скорее для того, чтобы понять по реакции парнишки на данное предложение, насколько все плохо. Портье побледнел, как мел, и замотал головой, как китайский болванчик.

- Нет-нет-нет, простите, но не заставляйте меня возвращаться! Это так ужасно! Так ужасно! – захныкал он, съеживаясь.

- Тогда просто скажите, куда мне идти дальше, - удовлетворенный реакцией бедняги, попросил Рихтер.

- На последний этаж, майн Герр, в пентхаус, - кивнул портье в сторону лифта. Детектив, поблагодарив парня за помощь, в которой не нуждался, проследовал к месту преступления, скучающе оглядывая десятки перепуганных постояльцев, в явной панике тащивших за собой наспех собранные чемоданы.

«Какие впечатлительные, - не смог Рихтер сдержать злой усмешки. - Всего-то пара смертей где-то у вас над головой, зачем же так паниковать? Люди умирают каждую секунду. И не один десяток наверняка ушел на тот свет в номерах, которые снимали вы сами».

- Герр Рихтер! – воскликнул молодой офицер, увидев, как детектив, выходя из лифта, закуривает. – Здесь нельзя курить!

- Нигде нельзя курить, - справедливо заметил мужчина, даже не думая погасить сигарету. – И что мне, по-твоему, делать? Бросать? Не на этой работе.

Действительно, по закону, курить было можно лишь в своей квартире или в специальных курительных комнатах, разбросанных по городу, словно общественные туалеты. В любом другом помещении или на улице подобная проделка грозила солидным штрафом. Но Рихтера не штрафовали, сколько бы и где бы он не курил. Пытались, конечно, но…

Распознать место убийства труда не составило. Большие, покрытые золотым напылением, двери, были распахнуты настежь. Полицейские, фотографы, судмедэксперты сновали туда-сюда, словно пчелы в рою. Несколько офицеров, заметив приближающуюся фигуру детектива, молча вытянулись в струнку и подняли правые руки над головами.

- Очень смешно, - пробормотал Рихтер без тени улыбки. – Вам никогда не надоест?

- Нет, Герр Рихтер, никогда! – отчеканил один из офицеров, не меняя позы. – Знаете ли, далеко не каждому в наше время предоставляется удивительная возможность работать с самим Адольфом! Добро пожаловать, майн фюрер!

- Хорош паясничать! – из-за двери высунулся Клаус. Он даже не пытался скрывать, что ненавидит всё, начиная от Рихтера и молодых офицеров, посмеивающихся над именем детектива, и заканчивая пентхаусом, трупами и самим собой.

- Я смотрю, ты не особо спешишь на работу, - обратился он к Рихтеру. – Годы уже не те? Так может пора на вечный покой?

- Вечным будет лишь мое пребывание в твоей печенке, - пообещал детектив, пуская облако сигаретного дыма прямо в лицо Клаусу и направляясь непосредственно к месту преступления. Картина, открывшаяся глазам мужчины, оказалась не столь впечатляющей, насколько он ожидал. Впрочем, вид роскоши пентхауса не смог бы оставить равнодушным и самого искушенного: вся мебель в помещение буквально светилась пятизначными ценниками. Сплошь золото и жемчуг, к которому теперь примешались еще и красные тона. Напротив дальнего окна, из которого открывался восхитительный панорамный вид на Хэллбдэнкфурт, стоял огромный золотой диван. На нем лежали три трупа с посеревшими лицами. Из полопавшихся глаз тянулись кровавые, уже загустевшие, слезы. Искаженные синие губы пачкала кровавая кашица – куски легких, которые мертвецы выкашливали в агонии. На шеях обозначались кровавые царапины, которые жертвы нанесли себе, видимо, сами. Об этом говорили куски кожи, оставшиеся у них под ногтями. Перед диваном размещался большой стол с золотым напылением. На нём на огромном блюде красовались две обнаженные девочки лет двенадцати, украшенные красными розами. У одной не хватало правой руки и ноги. Ногу доесть не успели: она, нарезанная на ровные ломтики, все еще лежала на тарелке одного из мертвецов. Вторую девочку потрошили. Ее живот вспороли, а внутренности вытащили наружу и оставили на животе, чтобы любой желающий смог отрезать кусочек от того органа, который ему приходился более всего по вкусу.

«Фуршетный стол для богатеев. Неужели деньги действительно настолько меняют людей?»

Рихтер не знал ответа на этот вопрос хотя бы потому, что у него самого деньги водились редко. Полицейским платили мало, а все взятки обычно уходили на подкуп кого повлиятельнее. И на кокаин, который в последнее время становился дороже день ото дня.

Внимательно осмотрев первую комнату, Рихтер двинулся в следующую. Всего в пентхаусе их было восемь, и трупы оказались в каждой. В самой дальней обнаружилась целая оргия с пятнадцатилетним мальчиком. Судя по виду, из всей этой компании он умер одним из первых, так что то, что с ним делали три женщины и восемь мужчин в той комнате, он, к счастью для себя, уже не переживал. Все богатые гости были облачены в золотистые полупрозрачные тоги, накинутые на нагое тело. Лица же «пожирателей» скрывали викторианские золотые маски, из отверстий для глаз у которых теперь сочилась липкая темная кровь.