Но Остапа несло!
– О, мадам! Как приятно видеть столь красивую и мудрую женщину в наставницах у этого хрупкого ангела. Я совсем не хотел обидеть вас своими словами. Прошу простить, если оскорбил ваш слух такими речами. Но говорю вам совершенно откровенно, что голос столь милого и непорочного создания, как Милёна, действует на меня совершенно волшебно!
Женщина улыбнулась:
– Как тебя звать, женский угодник?
– О, простите великодушно! Мадам, мисс. Разрешите представиться – Алекс. К вашим услугам.
– Просто Алекс? – брови женщины удивлённо приподнялись.
– О да, мадам. Для вас, просто Алекс. Вы так прекрасны, что находиться рядом с вами уже огромная честь для меня. Позвольте узнать ваше имя? – великосветски спросил я.
– Бабушка, он бредит? – озабоченно спросила Милёна, – может, ему успокаивающего дать?
– Видимо, да, – улыбаясь, ответила бабушка. Хотя назвать эту красивую женщину бабушкой язык не поворачивался. – Только отваров от этого у меня нету. Ты бы, «просто Алекс», успокоился и не заигрывал с Милёной. Она – девушка молодая, мира не видела, может не так все понять.
– Ах, простите, мадам, не называющая своё имя. Возможность оказаться рядом с таким чудесным цветком, как Милёна, кого хочешь с ума сведёт. Просто быть рядом – уже счастье, а возможность принимать живительное питье из её волшебных рук лишает меня последних способностей мыслить здраво!
– Жизнемира меня зовут. Помолчал бы, господин «просто Алекс», – женщина повернулась и вышла. Милёна растерянно смотрела то на дверь, куда ушла Жизнемира, то на меня. На её лице было такое детское недоумение, что у меня сжалось сердце от умиления и нежности.
Встретившись со мной взглядом, Милёна спросила:
– Как ты себя чувствуешь? – теперь её глаза не были голубыми, потемнели до цвета весенней синевы неба.
– Спасибо, о прекраснейшая из прекрасных. Всё хорошо! – ответил я, не в силах оторвать взгляд.
– Ты уверен?
– Да. Устал только, – я действительно почувствовал тяжесть усталости во всём организме. Блаженно улыбаясь, откинулся на подушку.
И тут меня обожгла мысль. Рекс! В груди похолодело от предчувствия беды. Они знают, что с ним. Раз они меня нашли, значит и про Рекса всё знают. Я резко сел. Милёна тревожно обернулась ко мне.
– Женщины, миленькие. Собака. Со мной была собака. Рекс. Где он, что с ним? Милёна, Жизнемира, пожалуйста. Со мной была собака, я нёс её… Она ранена была… Вы же знаете? Ну, пожалуйста! – на глаза навернулись слезы. О боже! Что же я такой изнеженный-то стал!
– Он, оказывается, нормально разговаривать умеет, – недовольно проговорила Жизнемира, входя в комнату, – а то заладил: мадам, мадам!
– Милёна? Жизнемира? Пожалуйста, – уже спокойно произнёс я.
Милёна присела около меня, взяла за руку:
– Ты только не переживай. Умер Рекс, похоронили мы его, – успокаивающим голосом проговорила девушка. – Ты только не волнуйся, тебе очень вредно волноваться.
Я замер поражённый.
– Как умер? Он не может умереть. Понимаешь!? Он не может умереть!
– Все когда-нибудь умирают, – ответила Жизнемира, – я не умею лечить Карфанов. Тебя-то еле спасли…
Милёна встала и вышла. Жизнемира внимательно смотрела на меня и молчала. Её взгляд проникал вовнутрь и, казалось, выворачивал меня наизнанку.
– Не смотри на меня так! – попросил я и откинулся на подушку. – И так тошно!
– Он тебе был дорог?
– Рекс! Рексик! Собачка ты моя! – задумчиво проговорил я, в глазах предательски щипало. Он спас меня. Если бы не он, от меня даже костей не осталось бы! Сожрала бы та тварь и не подавилась!
– Какая тварь? – тревожно спросила Жизнемира.
– А я почём знаю? – отрешённо ответил я. – Там, в лесу, наткнулись на краба ходячего. Если бы не Рекс, сожрало бы меня недоразумение лесное.
– Мне очень жаль. Смирись, он выполнил то, что должен был, – спокойным, мягким голосом проговорила женщина и добавила. – И ещё, не играй с Милёной. Так будет лучше и тебе, и ей.
– Хорошо! – отстранённо отозвался я. Жизнемира вышла.
Я лежал, и в голове было пусто, а на душе гадко. Как же я быстро привязался к Рексу. И совсем не важно, что он волшебный, это был, прежде всего – друг, пожертвовавший собой ради меня! А всё моё упрямство: пошёл бы в обход, и ничего не было! Сам себе подлянку устроил! Прошёлся по Проклятому лесу без приключений и решил, что самый крутой в мире!
Что же так погано-то? И сам чуть не сдох, спасибо добрым людям – подобрали, и подарок Древних угробил. Настроение было отвратительное!
Вошла Милёна:
– Ты есть будешь?
Желудок предательски буркнул, выдав меня с головой.
– Можно, – глухо ответил я.
Через несколько минут мне в постель принесли тарелку похлёбки. Не совсем удобно было есть голяком, но я вредничать не стал. Ну, не предложили одеться, значит, тут так принято.
– А где моя одежда? – глотая очередную ложку похлёбки, поинтересовался я.
– В кладовке, – ответила Милёна, – принести? Только она негодная вся. Я её постирала и хотела зашить, но не смогла. Она у тебя замагичена на крепость.
– Что, совсем негодная? – удивлённо спросил я. – Вроде нормальная была.
– Ну да! – усмехнулась девушка. Дыра на дыре. Сейчас поешь, перевяжу тебя и принесу твои лохмотья. Если хочешь.
– А что, ты меня сама перевязываешь? – настороженно спросил я.
– Нет, одной мне не справиться. Бабушка помогает. Хотя теперь-то ты можешь перевернуться, так что перевяжу и сама. А что?
– Я как бы неодет. Ничего?
– Привыкла! – Милёна смущённо наклонила голову. – И потом, ты без сознания был.
– Может, сначала принесёшь мою одежду, а потом перевязываться будем? Я стесняюсь находиться голяком перед двумя красивыми женщинами.
– Сейчас, – улыбнувшись, Милёна вышла и через минуту принесла ворох моей одежды. Положив всё на стул, молча вышла. Я достал из своего рюкзака, который тоже был тут, чистые плавки и быстро натянул их. Ну вот, другое дело. Вытащил аптечку, сделал себе уколы при ранениях. Комплекс какой-то. Заглянула Жизнемира:
– Что ты делаешь? – спросила она, увидев в руках у меня ампулу-шприц.
– Укол от заражения. Комплекс.
– Я не поняла, что ты сказал… Ты воздействуешь иглой на жизненные точки? Ты умеешь? – спросила женщина.
– Это не совсем то, про что вы подумали. Это настойка Древних и игла Древних. Внутри, вот тут, жидкость. Её вот так колют, и вводят в тело лекарство.
– Где ты это взял?
– На Пустоши, – хмуро ответил я, потому как только что сам вспомнил, что такое Пустошь.
– Парень, ты нашёл на Пустоши какую-то дрянь и колешь её себе? – возмутилась Жизнемира. – Мы тут тебя две недели со Звёздной дороги вытаскиваем, а ты вот так, не зная ничего, колешь себе непонятно что?! Ты, вообще, понимаешь, что сейчас сделал? Я же не Мать-Природа, чтобы тебя из мёртвых поднимать!
На шум прибежала Милёна.
– Зачем ты принесла ему это? Вы что тут творите?!
Женщина разошлась не на шутку. Глаза её пылали праведным гневом! Она подошла и вырвала у меня из рук рюкзак.
– Успокойтесь. Если я уколол себя, значит, знаю, что делаю, – ответил я и холодно добавил: – Утомили вы меня.
Лёг и закрыл глаза. Пять минут, как очнулся, а событий на три дня хватит. Ох, уж эти женщины! Жизнемира в сердцах бросила рюкзак и ушла, хлопнув дверью. Ну и фиг с ней, разоралась тут. Без неё хреново! На лоб опустилась мягкая ладонь. Я открыл глаза. Рядом сидела Милёна:
– Отдохни, Алекс. Поспи. Всё будет хорошо, – голос её звучал успокаивающе. Очень хотелось верить тому, что она говорит. Я закрыл глаза и отдался мягкому, сладкому очарованию этой девушки. А она говорила и говорила: – В природе всё изменяется, одни умирают, другие рождаются. Не надо так нервничать. Всё имеет свой путь и своё время. Ты поспи, и всё будет хорошо…
Проснулся я ранним утром. В комнате никого не было. Потихоньку встал, тут и заметил, что бинты на мне свежие. Получается, пока спал, меня перебинтовали? Ощупал себя. Нога и грудь побаливали. За ухом свербело под повязкой.