- но потом, женщина резко замолчала и лишь вопросительно посмотрела на ребенка.

Девчонка, все так же молча, достала их кармана небрежно свернутые деньги, отсчитала ровно на хлеб, а остальное протянула Вере, по-прежнему пряча взгляд. Это были деньги за вино, которым забит весь Верин погреб, и которое пользуется большим спросом у местных, за свою крепость и приличный вкус. Ну а Марина, очень часто выступает курьером, и разносит это самое вино.

- Вот, - вдруг сменив тон на более мягкий, Вера протянула еще немного денег. - Купи вафелек к чаю.

Марина улыбнулась и подняла взгляд.

- Каких? - ласково переспросила она.

- Мне простых, без красителе. А себе каких хочешь возьми, я же знаю, ты всякую отраву любишь с той дочкой мента покупать. Мне Зоя Михайловна все рассказывает, ты не думай.

Ничего не ответив, девчонка лишь едва заметно качнула головой, но улыбку не сняла, а просто развернулась и выпрыгнула в калитку. Она была рада, что ее часовая прогулка пройдет безнаказанной, и такая мелочь как обычное причитание Веры, никак не могла убрать эту радость, а напротив, давало понять, что все вернулось в обыденное, спокойное, сонное русло.

- А кулек?! - твердо и громко прикрикнула вдогонку женщина.

- У меня есть, - только и прозвучал в ответ, быстро отдаляющийся мелодичный голос Марины, за секунду до того, как она скрылась из вида.

Не далеко от их дома, на соседней более широкой улице, особняком стоящим около дороги, находился магазин с оригинальным названием "магазин". Когда-то давно, у него была еще одна приписка, но она со временем отвалилась, и заменять ее никто не собирался. Так она и забылась, оставив после себя лишь едва заметный след, на нелепо-коричневой стене, давно требующей ремонта. Как и само, крохотное и низенькое здание, с широкими окнами на фасаде, и плоской, почти горизонтальной крышей. Внутри весь пол, из зашарпанного и грязного, как и весь магазин, линолеума, был заставлен всем тем что нельзя было поставить на верх. От пустых деревянных ящиков каких-то фруктов, до хаотично расставленных больших, пластиковых бутылок пива и воды. На самом прилавке, как и на полках сзади, так же творился бардак. Никакого порядка и близко не было, и среди консервов, например, находились даже презервативы. Весь товар был сброшен в общую кучу, но буквально на каждом, аккуратно был приклеен яркий, зеленый или красный ценник, на котором четко, от руки написана цена.

В это маленькое, и слабоосвещенное помещение, через узкую деревянную дверь, которую сверху фиксировала огромная пружина, как всегда тихо, с легким испугом на лице вошла Марина, и стала осматриваться. За прилавком, скучала далеко не молодая женщина, лет пятидесяти, с кучерявыми волосами, выкрашенными в цвет соломы, и ярким макияжем, на пухлом, круглом лице с пышными губами и бледно-голубыми большими глазами, которые могли бы составить конкуренцию даже Марине, но конечно же, не по красоте. Они словно круглые, бесцветные фары грузовика, практически не мигая, и выражая лишь раздражение, смотрели маленький телевизор, аккуратно вписанный в беспорядок на полке.

Девочка, с грустью посмотрела на пустой прилавок, где всегда находился хлеб, и первым делом подумала, что теперь ей точно влетит за ее гулянье по берегу лимана. Ведь Вера просто маниакально относилась к хлебу, и он всегда должен был у нее быть, даже если и не нужен. Так же Марина запуталась в решении стоит ли теперь покупать вафли, ведь по сути, это была спонтанная милость бабушки, которую, естественное, она теперь не заслуживает. Потому девчонка стояла и грустно смотрела на пустую полку.

- Здравствуй Мариша, - нарушив полумрак и тихое щебетание телевизора, раздался громкий голос продавщицы, которая еще была ей и соседка через забор.

- Здрасте Зоя Михайловна, - ответила Марина, а потом грустно и беспомощно спросила, подняв свой виноватый взгляд. - А хлеба нет?

На это Зоя состроила крайне недовольное выражение белого как снег лица, подняла одну из своих узко выщипанных бровей, и фыркнув встала.

- Почему не как все, утром за ним прийти?

- Простите, я была занята.

- Знаю я твою, занятость. Ты бы завязала со своим этим ребячеством. Шатаешься бог знает где и с кем, бабушку нервничать заставляешь, - говорила женщина, а сама достала из под прилавка, буханку белого хлеба в прозрачном кульке. На что девочка, засияла и расплылась в улыбке, но Зоя все продолжала в том же поучительном тоне. - Сколько тебе уже?

- Тринадцать, - как-то неуверенно ответила та, но ни из-за того что не знала сколько ей лет, а скорее от смущения, ведь Зоя была в курсе ее возраста. Потому Марина просто протянула деньги, сама взяла с прилавка две цветные упаковки с вафлями и все это положила рядом с хлебом.

- Тринадцать, - повторила женщина. - Ты уже взрослая, через пару лет замуж выйдешь. Вон когда моему охламону мужу было столько, он уже вовсю работал, и думал как взрослый, уже и за мной приударял. А ты понятия не имеешь как тяжело даются деньги, и какие теперь растраты.

Потом Зоя на минуту замолчала и пристально посмотрела Марине в глаза.

- Ты небось своей красотой хочешь выехать?

Девчонка не ответила, а лишь сменила недоумение на испуг, взяла хлеб и вафли и отошла на шаг назад. Но продавщицу этот жест не смутил, она облокотилась на прилавок, и пошло, даже с издевкой улыбнулась.

- А чего? - уже более плавно продолжила Зоя, - ты вижу красивая растешь, у нас в селе таких больше нет, ты даже ярче Ани будешь, это стопудово. - Потом она наклонилась еще ближе, будто впервые рассматривая лицо девчонки. - Да-да. Шансы есть. Съездишь в Измаил пару раз, а то и в Одессу, хвостом там покрутишь, и быстро пристроишься.

- Я пойду, - уже более жестко и с вполне заметной ноткой злости, ответила Марина и обернулась к двери.

Зоя негромко засмеялась.

- Привет Вере, скажи что я на днях загляну.

В ответ Марина, лишь махнула головой. Как вдруг в двери вошел высокий и худой дед, в грязном, рваном, полосатом пиджаке, темно-синего цвета. На его сером лице с запущенной, жидкой бородкой, проскользнула гримаса злобы, когда он увидел прилавок хлеба пустым, затем он опустил взгляд и заметил в руках девочки буханку, и его глаза засветились. Она это моментально заметила и перепугано обогнув деда, выскочила наружу, на что тот раздраженно толкнул ее плечом, будто случайно. Зоя же молча, и практически безучастно наблюдала за сценой, уже приготавливая речь для раздраженного старика, всем видом показывая, что ей на них обоих глубоко наплевать.

С самым серьезным видом, Вера загоняла