Когда мы уезжали из этого дивного места, я сделал Симону подарок — браслет из серебра в виде змейки кусающей себя за хвост. Она была объёмная, очень красивая, с мелкими чешуйками и глазами из зеленых фианитов.

========== Последнее желание 4 ==========

— Привет, сестренка. С днем рождения тебя, дорогая.

— Ой! Спасибо, братик! — у неё столько радости в голосе. – Получила твой подарок, мне очень нравится! Книжка такая красивая! И с картинками!

Я улыбаюсь, слушая её голос; моей сестре сегодня исполнилось одиннадцать лет. Маленькое неугомонное чудо с неуёмной энергией.

— Я рад, что смог угодить.

— А ты сам не приедешь?— грустные нотки в голосе. – Я знаю, мама сказала, что ты в путешествии, которое нельзя прерывать. Но я тебя так долго не видела.

— Прости, малышка, не получится.

— Ну и ладно. Твоя поездка все равно когда-нибудь кончится, и я тебя увижу! Правда, братик?

— Конечно, милая. — Голос предательски задрожал. По щеке бежит что-то горячее. Я зажмуриваюсь сильно-сильно. – Дай маму, пожалуйста.

— Привет, сынок.— У мамы усталый голос. — С тобой все хорошо?

— Да, мама, не волнуйся, все в порядке. Как отец?

— Держится, не волнуйся о нас. Мы выдержим.

Слышу всхлип в трубке, сердце пронзает болью.

— Мама, только не плачь, мне и так нелегко… прошу…

— Да, да, прости. – Она берет себя в руки.— У нас все хорошо. Наслаждайся поездкой и ни о чем не думай. Мы тебя очень любим.

— И я вас люблю, мама. Пока.

— Пока, дорогой.

Кладу трубку и сползаю на пол по стеночке.

Симона сейчас нет, он ушел за продуктами, мы уже две недели живем на этой съемной квартире.

Вытираю слезы. Но они все бегут и бегут нескончаемым потоком. На душе так мерзко, так больно, так… несправедливо все это! Я ведь так и не увижу, как вырастет моя сестра. Какой она станет красивой девушкой.

Всхлипываю судорожно, встаю на ноги, сердце просто разрывается от боли. Сжимаю кулак и бью в стену, потом еще и еще! Пока костяшки пальцев не разобью до крови, и боль физическая, хоть немного, заглушит то, что творится в душе. На стене кухни уже кровавый след.

Сильная рука перехватывает запястье.

— Ты совсем сдурел!? — Симон разворачивает меня к себе лицом. Крепко держит за обе руки. Я не слышал, как он вернулся, на нем шарф и куртка, расстегнутая наполовину.

Смотрю в гневные серые глаза и накрываю его губы своими, нежно просяще. Он вздыхает и отвечает. Сначала только нежность. Все еще держит меня за запястья. Потом поцелуй разгорается страстью, языки переплетаются. Мы просто пожираем друг друга, ненасытно, настойчиво. Симон отпускает мои руки, и я тут же расстегиваю и снимаю с него куртку, стягиваю шарф, забираюсь руками под водолазку, провожу по нежной коже. Он отрывается от моих губ, целует заплаканные щеки, касается губами мокрых ресниц, гладит шею и лицо нежными прикосновениями.

Но мне уже мало, снова впиваюсь в губы, руками нащупываю ремень, расстегиваю, его руки тем временем стягивают с меня джинсы вместе с бельём. Переступаю через одежду, он стаскивает с меня футболку, выцеловывает шею, вырывая рваные вздохи и тихие стоны. У меня офигительный стояк, судя по бугру на его штанах, у него тоже.

Симон подхватывает меня под ягодицы и подсаживает на стол, не прерывая поцелуя, обвиваю его ногами. Я сейчас с ума сойду от возбуждения!

Приспускаю с него штаны, высвобождаю член, ласкаю пальцами, размазывая выступившую смазку. Понимаю, что этого мало и будет больно, но мне все равно.

— Сиимоннн… хочу тебя.

Он рычит, опрокидывает меня спиной на стол, входит и почти сразу начинает двигаться, плавно, но глубоко. Одной рукой упирается в стол, другой держит меня за талию, а губами впивается в шею, оставляя засосы. Я откидываю голову, ногами направляя его движения, а сам держусь за столешницу, чтоб никуда не съехать. Громко постанываю, зарываюсь одной рукой ему в волосы, стол постукивает в такт нашим движениям. Так больно, горячо и сладко, кусаю губы, прошу:

— Еще, еще.

Он убыстряет движения, приподнимается, берет мои ноги в одних сереньких носочках и перекидывает на плечи. Проникновение становится еще глубже, выгибаюсь, кричу не сдерживаясь, смотрю в его потемневшие глаза, он тоже кусает губы, хочет кончить, но медлит, продлевая моё наслаждение, капелька пота на виске. Жар становится невыносимым, ласкаю себя рукой, несколько движений — и кончаю на живот с протяжным криком. Симон следует за мной с громким стоном.

Тяжело дышим. Он стягивает меня со стола, ставит на ноги и обнимает, гладит по спине.

— Надо перевязать твою руку.

— Угу. – Мычу ему в грудь и слабо улыбаюсь.

— И больше так никогда не делай. – В голосе нотка угрозы.

— Постараюсь. – Шепчу я.

========== Последнее желание 5 ==========

Наконец мы добрались до Лазурного озера. Красивейшее место в мире. Прозрачная вода в сочетании с голубым чистым небом дает невероятное ощущение покоя и безмятежности.

От души покатавшись на катере, мы оставшееся время до вечера гуляли в парке, сидели в беседках и говорили, говорили, а когда слова иссякли, просто молчали и сидели, рядышком, держась за руки. Домой совершенно не хотелось, а хорошая погода как нельзя располагала к прогулкам на свежем воздухе.

Уже под вечер мы вышли из парка и направились обратно в отель, сумерки все ближе подбирались к улицам, незаметно зажигая фонари и рекламы. Бродя по переулкам, мы сами не заметили, как ушли с оживленных улиц и, вероятно, зря.

Я пребывал в довольно мечтательном состоянии, когда неожиданно за очередным поворотом перед нами вынырнули два парня бандитской наружности.

— А ну гоните бабло, голубки! – и раскладной нож раскрылся, блеснув лезвием в свете фонаря.

У меня сердце пропустило удар, и холодные лапки страха пробежали по позвоночнику. Симон чуть отодвинул меня, защищая.

— Пожалуйста, забирайте. – Он вынул бумажник и кинул его на тротуар. – Только оставьте нас в покое. – В его голосе не было страха, только чуть презрения.

— Так, так, зассали. – грабитель нагло ухмыльнулся, наклонился, поднимая бумажник. Порылся, вынул крупные купюры и возмущенно кинул его в Симона, попав тому в грудь. — Что за жалкие гроши! Судя по вашему прикиду, вы гораздо богаче! А ну выворачивай карманы!

И они двинулись на нас. Мы хотели отступить, но сзади приблизились еще трое. Я озирался по сторонам, ища путь к бегству, но его не было. Под ложечкой противно заныло, предвещая неприятности.

— Сможешь продержаться против двоих? – негромко спросил Симон. – Я возьму на себя оставшихся.

— Не проблема. – Тихо ответил я.

Я сжал кулаки и чуть расставил ноги для равновесия. Они напали сразу скопом, я блокировал удар и выбил нож из рук нападающего, но пропустил удар второго, из разбитой губы выступила кровь. Поднырнул под руку, ударил под дых кулаком и сбил с ног подножкой. Один готов. Второй заехал мне ногой с разворота по корпусу, но я частично блокировал удар, перехватил конечность и дернул со всей силы. Грабитель рухнул, хотел пнуть меня второй ногой, но я ударил ему в пах кроссовком. Раздался вой, и он скорчился в позе эмбриона, баюкая своё пострадавшее достоинство. Да, удар был подлым, но мы тут, вообще-то, в благородство и не играем, раз уж пятеро на двоих.

Обернулся, Симон уже справился с двумя, причем он, кажется, сломал одному руку, а второму нос. Третий его противник, видимо, неплохо дрался, потому что они обменивались ударами, отскакивали и снова нападали друг на друга. Походило на спарринг, но гораздо более жесткий. На скуле Симона виднелась ссадина. Я так засмотрелся на них, что удар по ногам стал для меня неожиданностью, это первый мой противник пнул под коленку и, когда я чуть не поцеловался с горизонтальной поверхностью, хотел добавить по физиономии. Я вовремя перехватываю руку в запястье и выворачиваю в болевом приеме.

— Аааа… Сука, отпусти! – орет подлец не своим голосом, и я чуть дожимаю, вывихнув запястье, и отталкиваю.