— Пойду приму холодный душ, и тебе советую.

Стоя под струями воды, я понимал весь идиотизм ситуации. Симон ведь думает, что я играю с ним, мурыжу или выделываюсь как девственник, ведь влечение было очевидным, а я все не решался сделать последний шаг.

Накинув халат, вышел в полумрак комнаты и тут же сильные руки обняли меня сзади.

— Прости, малыш, я не знаю, что со мной. — У него усталый и виноватый голос, волосы влажные.

Его губы касаются моей шеи за ухом, чувствую теплое дыхание. Мои руки накрывают его пальцы.

— Не вини себя, это мои заморочки. — Я тяжело вздыхаю.

— Не только твои.— Я откидываю голову назад, открывая больше доступа, так приятно, так сладко. Вдруг он резко разворачивает меня и впивается в губы, яростно. Ранка на губе кровоточит, придавая страсти металлический привкус. Дыхание перехватывает, я отвечаю, поединок языков прерывается только моими слабыми стонами. Симон отрывается от моих губ, целует щеки, нос, подбородок брови, проводит языком по виску.

— Доверься мне, Ё, я не подведу. — Жаркий шепот. — Прошу!

И я доверяюсь. Мы целуемся и избавляемся от халатов. Его кожа горит под моими пальцами, отступаем и падаем на кровать. Он наваливается сверху, ставит засосы на шее, проводит языком по ключице, вбирает губами сосок и чуть прикусывает, вырывая протяжный стон. Спускается поцелуями к пупку, а его руки в это время гладят моё тело везде, где могут дотянуться. Я выгибаюсь, комкая одеяло, у меня давно стоит, и я чувствую его дыхание на моём члене, но он спускается ниже и целует внутреннюю сторону бедра. Я сгибаю ноги, приглашая, он целует яички и проводит языком по стволу, вбирает головку, начинает посасывать, придерживая за бедра. Он вбирает меня до основания, лаская дерзким языком, влажно, горячо, восхитительно. Я открываю глаза, приподнимаюсь на локти и смотрю, как Симон мне отсасывает. Как влажные губы скользят по члену, вот язык облизывает головку, проводит по уздечке. Глаза в глаза. Моё дыхание давно сбилось, я лишь постанываю в такт его движениям и не расцепляю взгляда. Потом медленно провожу языком по своим губам и шепчу:

— Иди ко мне.

Он одним движением оказывается на мне, целует. Его истекающий смазкой член упирается мне в живот.

— Все, не могу, хочу тебя, Ё.

Симон нашаривает под подушкой смазку, садится между моих ног и наносит на себя гель, потом гладит пальцами вход в моё тело, чуть надавливая, я стараюсь расслабиться и дышать ровно, чувствую его пальцы внутри, а сам смотрю ему в глаза. Он нервным движением облизывает губы, а его руки находят чувствительную точку в моём теле, заставляя выгнуться и протяжно застонать. Вынимает пальцы и начинает вставлять медленно, безумно медленно. Я уже хнычу и стараюсь двинуться к нему, но он жестко фиксирует мои бедра руками и не дает самовольничать. Проникает полностью, и я, наконец, могу скрестить свои ноги за его спиной, а мой сероглазый любовник опирается руками на кровать и начинает двигаться. Сначала медленно, пробуждая огонь в моём теле, потом все наращивая темп, я обнимаю его, почти повиснув на шее, подаюсь навстречу толчкам, навстречу безумному наслаждению, что пронзает меня с каждым движением. Наши бедра сталкиваются с пошлыми, бесстыжими звуками, смешиваясь с моими громкими стонами и его протяжными порыкиваниями. Я целую и кусаю его соски, вырывая судорожные вдохи, присасываюсь к изящному изгибу шеи, ставя свою метку, провожу пальцами по спине, заставляя выгнуться надо мной, а потом зарываюсь пальцами в волосы, притягиваю и целую. Он перехватывает инициативу, трахает меня языком в такт движениям тела, вбивает в кровать, и страсть достигает апогея. Я кричу и кончаю бурно и долго, Симон отстаёт лишь на минуту, делая еще несколько резких движений, и меня внутри обдает горячая волна. Мы оба потные и липкие, но до душа точно не доползем. Он выходит из меня, и перекатывается на спину, я подползаю ближе, прижимаясь к разгоряченному боку. Мне так хорошо сейчас, что-то поёт внутри.

— Спасибо. — Слово вырывается само.

Симон вздыхает и прижимает к себе рукой.

— И тебе спасибо, малыш.

Теперь вторая кровать нам без надобности. Следующим по расписанию был поход по лесу к священному месту наших предков. Лучше б я от него отказался. Пересеченная местность выматывала за день все силы, к концу дня мы ставили палатку, перекусывали, умывались в ближайшем ручье и дрыхли как сурки до утра. Зато от усталости всякие идиотские мысли не занимали мою голову. На седьмой день прибыли к пункту назначения. Это того стоило, я вам скажу! Огромные фигуры, высеченные в скальной породе, они были расположены параллельно друг другу, так, наверное, выглядели короли древности, в доспехах, во всеоружии с мудрыми ликами, снисходительно наблюдающими с высоты своего величия. Мы пролазили там два дня, сфотографировали все, что можно и нельзя. Я как всегда выпендрился, чуть не сорвавшись со скального выступа, когда искал подходящий ракурс для съёмки. Симон поймал меня за шкирку, оттащил и наорал, тряся за грудки, слова я плохо помню, зато его бешеные глаза не забуду никогда. Кажется, это первый раз, когда я напугал его по-настоящему. Мне было стыдно за свою неосторожность, но в душе теплело от мысли, что он действительно беспокоится за меня.

Этой ночью мы долго не спали. Нет. Нет. Не то вы подумали. Мы разговаривали. Он выспрашивал о моей диссертации, да так подробно, что ко мне закралось подозрение, что он заранее готовился.

— Значит, с помощью твоих бактерий, можно очистить почву, за достаточно малый отрезок времени?

— Очень малый. Причем нужно только запустить процесс. Дальше микроорганизмы размножаются в геометрической прогрессии, перерабатывают вредные вещества в полезные или безвредные, а потом умирают, дополнительно питая грунт. Причем им даже радиация не страшна, они просто мутируют и продолжат распространяться дальше, пока не уничтожат причину излучения. Чаще всего это тяжелые металлы.

— А как насчет воды? — Симон лежал на животе, положив под голову руки, в таком положении я видел только одну половину его лица.

— Чтобы запустить процесс в воде, нужен другой тип бактерии, я не успел поставить эксперимент, но при должной технической базе, должно получиться.— Я лежал на боку, подложив ладонь под голову. — И вообще, с чего такой интерес к моей работе?

— Ну, я хотел знать, чем ты занимался во время учебы. Был отличником?

— Хорошистом. Средние баллы, ничего выдающегося, - мои глаза блуждали по его фигуре, какой красивый все-таки, и мне достался, хоть и ненадолго. Хотелось задать один вопрос, мучивший уже долгое время, и я решился.

— Симон, ты женат?

В его глазах проскользнуло удивление, он даже голову поднял.

— Нет.

— А дети?

— Нет.

— А… — я не успел продолжить, он стремительно закрыл мне рот ладонью и демонстративно огляделся по сторонам. Я понятливо кивнул.

— Давай спать, Ё. Завтра двигаться обратно.

Он отпустил меня, усмехнулся и чмокнул в нос. Затем погасил лампу и притянул к себе под бок. Он уже уснул, а я все слушал его мерное дыхание и думал. Чем они его зацепили? Хотя какая разница, у каждого человека есть то, с помощью чего можно на него надавить, будь то семья, работа, общественное положение, грехи юности или еще чего. Может, ему просто заплатили. Гадать бесполезно, Корпорация Жизни всегда добивается желаемого результата любыми способами, кнутом или пряником, неважно. И хорошо, что он меня удержал от дальнейших расспросов, по бумагам, которые я подписал, мне никто не давал права расспрашивать его о личном. Но ему, кажется, нравится быть со мной, он искренне заботится обо мне, и еще он потрясающий любовник. А чувства… Для меня это почти любовь, и не в моём положении привередничать. Я собираюсь взять все, что успею.

Обратный путь занял меньше времени. Потом мы отмокали в горячих источниках. Печатали фотки, а ночью занимались любовью, долго, не торопясь, исследуя чувствительные места друг друга. Методом проб и ошибок я выяснил, что Симон боится щекотки под коленями, очень громко и страстно стонет во время минета, и любит, когда его целуют вдоль позвоночника, чем я и пользовался. Каждое утро, просыпаясь, я подбирался к нему, лежащему на животе или на боку, убирал волосы с шеи и начинал целовать не торопясь, спускаясь все ниже и ниже, меня обычно перехватывали, когда я добирался до района поясницы. Срабатывало всегда и гораздо лучше будильника.