Высунувшись в очередной раз между сидениями, шериф разозлился. Потерял контроль над собой. Одним точным ударом кулака мальчишке расшибли нос, заставляя того вскрикнуть от резкой боли и откинуться на заднее сидение. Но даже это не помогло. Тот с новой силой, словно не понимая предупреждения, начал кричать про педиков, правда теперь в грубой форме, обвиняя мужчину перед собой во всём, в чем мог. Кровь пошла сразу же, забивая ноздри и мешая ему дышать. Ее неприятный металлический привкус ощущался на языке слишком ярко. Дерек невольно постоянно слизывал ее с губ, но это мало помогало.

Джим вывернул руль и свернул на иную дорогу, прибавляя резко газа.

Вскоре машина выехала на дорогу, ведущую к фермам, а после и вовсе скрылась в густых зарослях отдаленного леса.

— Ну всё, падла, вылезай! — мужчина вновь с трудом высунул своё тело из этого маленького, по его меркам, салона и резко открыл заднюю дверь, вышвыривая мальчишку наружу. Будучи в наручниках, сковывающих руки за спиной, пацан не мог ни прикрыть нос, не защитить себя от столкновения с промерзшей землей. Осень была в самом разгаре, и хоть до первого снега было ещё несколько недель, земля уже покрывалась по утрам белесым инеем.

— Бля! Притормози, урод! — сопротивляться в его положении было затруднительно, потому Кейн только вскрикнул. Он не понимал, что этот мужлан вообще задумал, раз притащил его сюда, но извиниться или молить о пощаде все равно не собирался.

— Ты слишком много пиздишь, сученыш, — прорычал Джим, резко поднимая парнишку на ноги, как только закрыл дверцу, и с силой толкая его на капот машины, прижимая голову к холодному железу, ударив ладонью сверху. От очередного столкновения, парень громко зашипел. Кровавые разводы на лице начали подсыхать и неприятно стягивать кожу. Брюнет дергался под тяжестью руки шерифа, морщась от совокупности всего пиздеца, что сейчас творится. Правда, как оказалось, все это были только цветочки.

— Думаешь, такая малолетка будет пищать у меня над ухом и позволять себе оскорблять меня? Что ты там тявкнул? На зону захотелось? Сейчас я покажу тебе, кто такие педики и как ими становятся!

Мужчина одной рукой оперся парнишке в спину, не позволяя тому даже дернуться от нагрузки, а второй ловко расстегнул его незамысловатый ремень и замок ширинки, спуская быстро штаны вместе с бельем. У Дерека мурашки побежали по спине. И до него наконец доперло, что именно ему собирались продемонстрировать, из-за чего юноша забился еще сильнее, злясь на самого себя и теряя силы. Он по-прежнему не желал умолять или выпрашивать отпустить его, нет уж! Однако испуг за целостность некоторых своих частей тела все-таки испытал.

Кругом был лес. До ближайшей жилой фермы — минут тридцать езды. До города — десять. Никто не услышит. Никто не увидит. Расстегнув свою ширинку, Джим достал помятую упаковку презерватива, ведь как уважающий себя одинокий мужчина, он был готов всегда и ко всему. Не к подобному, конечно, но… Пришлось повозиться, раскрыв упаковку при помощи зубов, а после натянуть латекс на полу возбуждённый орган, что и не подозревал о таком исходе. Одной рукой действовать было трудно, но вскоре мужчина смачно плюнул на свою ладонь, вытирая всё об анус брыкающегося, как антилопа, малолетки, резким рывком входя в узкое пространство.

В этот момент юноше показалось, что его нижняя половина тела будто онемела, но уже через пару секунд боль вернулась и стала неумолимо нарастать. Заставляя Кейна охереть от таких ощущений.

— Мудак, ненавижу, всем расскажу и тебя вышвырнут из твоего сраного участка!

Подросток продолжал причитать, уже почти смирившись с неизбежностью. Хотя боль была такой, будто его не трахали, а резали изнутри. Пожалуй, он и говорил все еще только для того, чтобы хоть как-то заглушить ее. От мощных толчков его тело сотрясалось и терлось об металл. Руки затекли, нос болел, а голову было невозможно долго держать в одном положении. Было холодно, больно и противно. Если секс такой, то на кой-хрен кто-то им вообще занимается?!

— Ага! Как же! — мужчина был груб. Он и не пытался уменьшить боль пацана, делая как раз всё наоборот, попутно редко комментируя его слова. Джим был занят своим делом, но иногда до него, ещё не полностью протрезвевшего мозга, доносились угрозы парнишки, на что мужчина и отвечал, с задержками и в своём темпе.

— Твоё дело и до стола моего не дойдет…выбросят, как мусор… Ты и есть мусор, который нужно проучить.

Размашистые толчки усилились, стоило органу шерифа окрепнуть, а крикам пацана усилиться из-за чего Джим в очередной раз ударил его лицом об железо, заставляя заткнуться. Он ускорялся, возбуждался и удовлетворенно рычал. Ему было хорошо. Пусть перед ним был парень, но у того была подтянутая молодая задница с девственным аналом. Невозможно было не получить удовольствие. Невозможно было не ускориться до предела, сжимая тонкую талию и оставляя на ней царапины — с такой силой впивались пальцы мужчины в нежную кожу.

К концу он уже совсем не думал ни о чем, получая наслаждение и трахая разорванное колечко мышц, не слыша мальчишку совсем. Он кончил не сразу, из-за остатков алкоголя в организме. И тем хуже было для этого ребенка. Ему казалось, это длилось бесконечно. Резкие толчки, тупая боль от них, что отдавалась от поясницы по всей спине вверх, стертые об наручники запястья и пробирающий до костей холод. Только после новой порции ударов, парень наконец заткнулся. И молча терпел, сцепив зубы, надеясь, что насилие когда-нибудь прекратиться. За последние полчаса с ним обошлись ничем не лучше, чем дома или в школе, однако, получать такой шквал агрессии, да еще и подобной форме, от шерифа было дико.

Член мужчины опал лишь спустя несколько минут после оргазма и только тогда Джим неспешно покинул горячее нутро, снимая презерватив, перемазанный частично кровью и фекальными массами. Выбросив латекс, мужчина застегнул ширинку и, наконец, отпустил паренька, сняв с него наручники.

— Тяпнешь кому-нибудь, — достав сигареты, шериф усмехнулся и закурил, пристально наблюдая за парнем, — или не дай Бог додумаешься заяву накатать — проблем не оберешься. В худшем случае для меня — я сяду. Но ты навсегда останешься педиком, которого начнут трахать все, особенно твои новые дружки. Ты для них навсегда останешься петушком.

На этой ноте мужчина сел в машину и быстро покинул лес, оставляя пацана там.

Кейну было противно от мыслей об этом и от самого себя, он казался себе грязным. Точно, «мусор», которым его окрестил мужчина. И точно так же как мусор тот бросил его на обочине, даже не удосужившись отвезти в Мейвилл. Еще и нагнав жути, будто его стали бы пользовать и другие парни. Только представив себе такое Дерек содрогнулся. Уже от того, как его загнул один было больно и злостно, а что уж говорить про толпу. Сплюнув розоватую от крови слюну на асфальт, юноша с трудом поднялся. Тело ломило от долгого нахождения в одном положении, а колени и руки попросту тряслись. Шмыгнув носом, он кое-как натянул штаны с бельем, и поплелся вперед.

— Вот же подлый мудила, использовал и бросил тут, — бредя по дороге обратно в город, — медленнее, чем хотелось бы, — брюнет не забывал поминать шерифа «добрым словом». Он шел и бормотал себе под нос о том, как ненавидит этого заносчивого ублюдка и точно что-нибудь сотворит ему назло. Вот чего-чего, а мести ему ужасно хотелось. Так, чтобы у этой скотины вены на лбу лопнули от злости. То-то будет зрелище!

Добрался домой он почти в сумерках, ведь семья его жила на другом конце города в самом бедном районе. Дом у них был старым и ветхим. Его не то что ремонтировать, его и просто убирать никто не желал, так что, жили многочисленные Кейны в грязи и суматохе. Обойдя заброшенный газон, который теперь был укрыт покрывалом из опавших листьев, парень проскочил через заднюю дверь. Кроме него тут обитали мать, вечно пьющий отец, пара старших близнецов и один младший брат. Такого количества людей на два небольших этажа с единственной ванной и крохотными спальнями было достаточно, чтобы здесь периодически возникали локальные войны. Но в этот вечер Дереку ни разу не удовалось попасться кому-то на глаза или, тем более, спровоцировать разговор. Прислушавшись к звукам в доме, он понял, что родные, как обычно, собрались в гостиной, пытаясь посмотреть какое-то ТВ-шоу и громко ругаясь при этом.