Мифэнви, испугавшаяся, было, что слишком бурное проявление чувств со стороны Латои приведет к буре, взбодрилась. В ней вновь проснулась та озорная девчонка, которая три года назад встретилась лицом к лицу с угрюмым хозяином Глоум Хилла. Будь она нынешней, разве выдержала бы тогда? Прав был Колдер — цветы здесь вянут…

Да уж, этот замок умеет пить соки!

— Не злитесь, Колдер, и будьте вежливым с гостьей, — строго сказала она. — Тем более, Латоя вполне может занять мою комнату — мне настолько большая не нужна. Там есть ванная и камин.

Колдер недобро прищурился.

— Что ж, если вам плевать на своё здоровье, то я умываю руки, — спокойно сказал он, хотя в тёмных глазах его полыхала ярость. — Но попробуйте мне только кашлянуть — я выгоню вас прочь. И я не шучу. Приятного вам дня и разрешите откланяться.

С этими словами он крутнулся на месте, мазнув воздух полой черного сюртука, и удалился с оскорблённым видом. И тогда обе леди взялись за руки.

— Не бойся его, — миролюбиво произнесла Мифэнви, отказываясь от официального тона. — И можешь сколько угодно называть меня Мейв. Идём, я тебе всё покажу.

Мифэнви жалела об одном: Латое не с чем сравнивать, а значит, она не увидит, как изменился Глоум Хилл за прошедшие годы. Можно сказать, он стал живым памятником Полу… И те, кто свято исполнял этот долг памяти, не жалели усилий, чтобы столь любимая им обитель хорошела и процветала… И всё-таки Мифэнви решила постараться обрисовать новой родственнице случившиеся изменения.

— Только представь, — начала она, взяв Латою под руку и увлекая по лестнице, — когда я приехала сюда с Полом, здесь кругом была пыль, пыль, словно никто не жил. И занавесок не было… И цветов…

— Неужели совсем ничего! — ахнула Латоя.

— Совсем, — подтвердила Мифэнви, — только серые, небеленые, стены и рояль. Рояль я запомнила хорошо. Он стоял в отдельной круглой комнате и был великолепен.

— Ты играешь? — Латоя едва не скакала от восторга.

— Раньше играла. Теперь нет. Что-то умерло во мне, когда погиб Пол. Знаешь, на самом деле я ненавижу цветы. Просто сажаю их… Наверное, для Колдера… И чтобы себе самой доказать, что у меня ещё есть душа…

— Да, печально у вас тут. Что же вы так и сидите с книгами и разговорами. И балов не даёте?

— Какие уж тут балы! У меня был такой нервный срыв, что я полтора года в постели провела. Совсем жить не хотелось. Если бы не Колдер…

Она вздохнула и затихла. К тому времени они достигли комнаты, и Мифэнви повела рукой:

— Располагайся.

8

Цветы всегда молчат

— А ты?

— Переберусь в старую комнату Пола.

— И тебе не страшно? Вдруг он… ну … появится, — загробным голосом произнесла Латоя.

— Я не верю в призраков, — Мифэнви резко пресекла её попытку удариться в мистику. — А потом, даже если он и появится передо мной, буду только рада: уже начинаю забывать его черты.

— Вот мрак-то!

— Что ты имеешь в виду?

— Да всё ваше! Я хорошо помню Пола. Последний раз он был таким счастливым. Всё о тебе рассказывал. И о Колди. Как будет вас знакомить. Мы тогда посмеялись вдоволь. А потом мы уехали — маман разболелась и торопилась на воды. Приезжаем — а тут!

Мифэнви стиснула зубы и сжала кулаки: она не будет плакать перед этой розовой и беспечной девчонкой. Ни за что.

— Извини, тебе надо отдохнуть с дороги, — сказала леди Грэнвилл, отвернувшись. Чуть поклонилась и юркнула за дверь. Мчалась, не разбирая дороги, до самой комнаты Пола, а там рухнула на кровать, и, вцепившись в покрывало, разревелась, как не ревела давно. Колотила, рвала волосы и выла, тоненько и протяжно, как раненая собачонка.

— Пол! Любимый! Почему ты?! Почему?

Тяжело хоронить себя заживо в двадцать лет.

_______________________________________

[1] Наиболее древнее из ныне известных виртуальных государств расположено в Уэльсе. Возникло оно в 1276 году, когда король Уэльса Лливелин III ап Грифид даровал округу Лланруст статус вольного города. Лливелин досиживал на троне последние годы: британский монарх Эдуард I Длинноногий уже готовил поход вразумляющей армии, дабы прекратить валлийские безобразия. И последний король Уэльса даровал Лланрусту вольницу: всё равно ещё немного — и корону отберут, а то и вместе с головой. Корону Лливелин в итоге таки потерял (вместе с головой), а в неразберихе последовавших событий решение относительно Лланруста не отменили. Эдуарду было не до разборки уэльских рескриптов, у него Шотландия отделялась под чутким руководством Уильяма Уоллеса.

Жители вольного округа оказались на редкость терпеливы, и досидели в означенном статусе аж до 1947 года. Пример Ирландии, похоже, их вдохновил, и гордые валлийцы решили на мелочи не размениваться. И подали прошение в ООН о признании независимости округа в статусе республики. ООН решила, что если британские монархи семь веков не торопились, то и ей спешить некуда. Так и остался Лланруст просто вольным городом под британской короной — фактически виртуальным образованием. Впрочем, непохоже, чтобы его жителей этот статус как-то тяготил.

Лондон, Хэмпстед, 1878 год

— Ах, как я несчастна! — протянула Джози Торндайк, заламывая руки и откидываясь в кресле.

Ричард Торндайк поправил очки, отложил газету и окинул свою супругу насмешливым взглядом.

9

Цветы всегда молчат

— Ангел мой, что-то у вас сегодня подозрительно хорошее настроение.

— Вы находите? — она продолжила буравить взглядом потолок, украшенный нарядными фресками с идиллическими сценками из жизни пастушков.

— Разумеется. Вы не зовёте меня чудовищем. Не закатываете сцен. Не грозитесь свести счёты с жизнью. Вот я и раздумываю, что же такое с вами произошло.

— Должно быть, от постоянного нервного напряжения у меня развилась ипохондрия, — бесцветным голосом предположила Джози и для убедительности прокашлялась.

— Ах, вон оно что, — с притворной озабоченностью произнёс Ричард. — А я-то всё думаю, отчего у вас такой прелестный цвет лица. А это, оказывается, ипохондрия. В следующий раз нужно будет сказать Вардису, пусть внесет в список симптомов.