Сайдо не выдерживает первым или просто чувствует, что изменения закончены, поворачивается и восхищенно замирает. Потом медленно подходит, опускается на колени и гладит меня по голове между ушами, я позволяю.

— Да ты красавчик, малыш, – смеётся он, а я недовольно отталкиваю его лапой. Что еще за прозвище.

Шмель шумно втягивает в себя воздух, он, кажется, дыхание задержал, подходит ко мне, внимательно осматривает и тоже протягивает руку, но как-то неуверенно. Боится, что ли? Я лизнул протянутую ладонь шершавым языком и потерся мордой о пальцы. Тигр расплылся в довольной улыбке.

— А котенок тебя признал, — ласково тянет индеец и хлопает друга по плечу, отходит к столу.

— Опять твои шуточки, Сайдо, – синеглазка отходит и отворачивается.

Я ловлю момент и снова становлюсь человеком, торопливо одеваюсь. Не успеваю натянуть футболку до конца, как глава леопардов подскакивает.

— Мар, согласен ли ты вступить в клан «Диких ветров», защищать собратьев своих?

— Согласен.

— Будешь ли жить по правилам, установленным внутри семьи?

— Буду.

— Тогда кровью скрепляю наш договор, отныне ты наш брат. Дай руку.

Я протягиваю конечность, зная, что последует за этим. Сайдо вгрызается в локтевой сгиб и пьет мою кровь. От боли закусываю губу, вся моя сущность хочет оттолкнуть его, но я не позволяю. В голове вспыхивает и затухает рисунок паутины, где каждый узелок живой оборотень. Теперь я тоже часть этого серебристого узора. Боль постепенно уходит, и я понимаю, что индеец сам убрал её, его иномирная энергия танцует по моей коже, еще несколько глотков, и осторожный язык зализывает рану. Ни одной капли не пролилось на ковер.

— Спасибо, – искренне благодарю.

— Не за что, котенок, – улыбается долговязый и облизывает губы. – У тебя очень вкусная кровь. А теперь мне надо поговорить со Шмелем, можешь с Диком пообщаться пока.

Понятно, им надо поговорить, обо мне. Натягиваю кроссовки и выскальзываю за дверь.

Сомневающийся

— Мальчишка врет, – припечатывает меня Сайдо, как только за Маром закрывается дверь.

— В чем? Конкретнее.

— Насчет семьи. – Друг вытаскивает сигарету и закуривает. – Еще врет о сроке оборотничества. Либо он старше, чем выглядит, либо он чистокровный.

Я хмурюсь недовольно, конечно никто не ожидал, что парень отчитается перед нами как на исповеди, но всплывает слишком много недосказанного.

— Я проверил его по документам. Все чисто. А о родителях многие врут.

Глава леопардов усмехается и закатывает глаза.

— О, пожалуйста, Тигр, когда ты перестанешь быть таким наивным. Документы несложно подделать, я сам не раз делал это для своих людей.

— Почему же ты, несмотря на все это вранье, принял его в клан?

— Он сильный. Старается это скрыть и довольно успешно справляется с этим. Не каждый мой альфа справится с ним. Будь ты леопардом, тоже почувствовал бы. Неужели сам не прощупывал его энергией?

Ничего себе! А мальчик не так прост, как кажется.

— Попытался, но ничего особенного не обнаружил.

— Значит, и тебя обдурил. Он наглухо запирает своего зверя и держит под железным контролем, это или порода, или железная выдержка, а может, и то и другое. А еще я чувствую страх при упоминании родителей, и слишком быстрая реакция на приказы. Как будто с ним только таким тоном всегда и разговаривали. В общем, парень сложный, присмотри за ним, если что – сразу ко мне. И старайся не давить, сам расскажет, когда оттает.

— А он оттает? — вспоминаю тихий голос и всегда крадущиеся шаги, пальцы, осторожно берущие кружку.

— Должен. Время лечит почти все.

С этим не могу не согласиться.

Верящий

Я сижу около стойки бара, а Дик наливает мне вишневый сок.

— Может, чего покрепче? – интересуется блондин.

— Нет. Не выношу алкоголя, меня от него тошнит, – не рассказывать же ему, что в первый мой сексуальный опыт меня оттрахала пьяная мамина подружка и партнерша по бизнесу. Напоила афродизиаком и поимела.

— Добро пожаловать, брат. Всегда рад новичкам, – Дик открыто смотрит на меня, протирая барную стойку. Глаза у него карие с черными крапинками. – Тут много наших, хочешь, покажу?

— Где? – я оглядываюсь, стараясь вычленить из толпы леопардов. Дик уже хочет показать, но я его останавливаю: – Подожди. Я сам.

Бармен пожимает плечами и ждет.

Я сосредотачиваюсь на серебряных нитях у себя в голове: кто же вплетен в замысловатый узор? Кто, кроме Дика?

— Официантка с черными длинными волосами.

Дик, одобрительно кивает.

— Это Кори.

— В углу компания из пяти парней, все наши, кроме шатена в синих джинсах. Он не вписывается в узор.

— Это Махиш, он наг.

— Тут и такие есть? – не могу сдержать удивления.

— Тут полно таких, как он. А дальше? – похоже, у блондина проснулся азарт.

Ладно, не хочу разочаровывать человека.

— На танцполе извиваются еще шестеро, плюс четыре охранника, дама за шестым столиком и еще двое, где-то в подсобке. Трое парней курят за пределами клуба, дальше не могу почувствовать.

— Ничего себе! – кажется, кареглазый в восторге. – Только одного пропустил, тот, что с дамой, тоже оборотень.

Осматриваю пару. Да, похоже, муж и жена, энергия переплетена так сильно, что разделить невозможно.

— Не уследил, — легкомысленно машу рукой, отпиваю сок и продолжаю рассматривать блондина. Довольно симпатичный, гораздо старше меня, но выглядит лет на двадцать семь. Очень светлая кожа, яркие губы, шрам на брови. – Ты пахнешь Сайдо, – сморозил я.

Вот кто меня за язык тянул? Дик вспыхнул, даже уши заалели, и наклонился ко мне.

— Хороший нюх, котеночек, – в голосе легкая угроза.

— Извини, — шепчу и опускаю глаза.

Бармен неожиданно мимолетно гладит по голове, задевая ухо. Я вскидываюсь, разве заслужил ласку?

— Не бери в голову, Мар, все знают о нас, так что — никакого секрета.

От сердца отлегло, не обидел, значит. Допиваю сок.

— К тебе Шмель направляется, — Дик задорно подмигивает. — До встречи, брат.

— До встречи, – прощаюсь.

Наблюдательный

После разговора с леопардом я стал более внимательно следить за Маром. То, как он двигается, разговаривает, его реакция на многие вещи – поражает меня. Недавно ругался по телефону в его присутствии, так парень просто застыл и побледнел, даже моргать перестал, и его отпустило, только когда я отрубил сотовый.

Мы завтракаем вместе, я все также подвожу его утром до работы; я набиваю холодильник до упора – задался целью откормить брюнета до нормального состояния. Мар сначала брыкался и в довольно резкой форме сказал, что не намерен быть нахлебником, и моя жалость ему не нужна. На что я, ухмыляясь, сказал, что это плата за то, что он будет держать в чистоте гостевой дом. После нашего разговора он вылизал все комнаты до скрипучего блеска, честно, не знал, что он такой хозяйственный. Теперь мы готовим поочередно, а я уже подумываю переехать из своего коттеджа в одну из свободных комнат, все равно все свободное время провожу здесь.

Еще две недели пролетели незаметно, Мар совсем освоился; мы каждое воскресенье наведываемся в «Альфу». Парень, кажется, сдружился с Диком. Не думал, что меня это заденет, но какое-то непонятное чувство гложет, когда я смотрю на их общение. Если бы не знал, что наш бармен любовник Сайдо, подумал бы, что блондинчик клинья подбивает.

В последний наш визит в клубе произошла стычка верлеопардов и вергиен, молодежь устроила склоку, и гиены были биты. Давно у нас не было конфликтов, весна, однако, гормоны у детишек играют. Кроме того, стычка произошла накануне полнолуния. Город вымер на сутки, я переждал, как обычно, в подвале, Мар провел это время с верлеопардами, в подвале клуба “Альфа”.

Ловлю себя на том, что стал спешить домой, так приятно готовить ужин или возвращаться, зная, что тебя ждут. Уже десять лет не испытывал такого, с тех пор как погибла Тайше, моя жена. Я ведь и переехал в этот городок сразу после её смерти, разрезая старую жизнь на две половинки: до и после. Воспоминания о любимой впервые за долгое время не вызвали острой боли, только грусть. Время и вправду лечит.