Вышел я все тем же зверем. Меня жизнь за колючкой не изменила. Ничего во мне не стало иным. Для подопытного №113 зона стала курортом, по сравнению с пыточной доктора Ярославской. Курортом, на котором я периодически отправлял особо жаждущих власти туда, откуда не возвращаются. Может быть, меня б и прирезали рано или поздно, но я приглянулся самому Тигру. Чем? А хер его знает. Я мало об этом задумывался. Потому что я не собирался с ним связываться. Мама воспитала меня одиночкой. Она давала мне безмолвные уроки жизни, когда грызла до костей даже те руки, что ее кормили. Ведь они же потом и наносили ей удары. Она не собиралась ничего забывать за кусок жратвы и при первом удобном случае могла преспокойно полакомиться теми, кто ставил миски в нашу клетку. Во мне отсутствовало чувство благодарности. Дикому зверю оно ни к чему. Разве не сытым куском мяса его пытаются заманить в ловушку? Я просто хотел «откинуться» и начать свой личный крестовый поход. Но мой персональный аббат Фариа*1 убедил меня, что вначале нужно найти остров с пресловутым кладом и лишь после этого начинать отправлять своих должников в самое пекло.

Тигр был умным старым сукиным сыном, ведь несметные сокровища я должен был достать для него самого и взять себе лишь свою долю. Конечно, я понимал, что мой Фариа подыхать в ближайшие дни не собирается и карту мне не предоставит, а может, и вовсе сольет меня, после того как я сделаю то, что он просит. Только мне было нечего терять. И я рискнул. Всего-то поехал на север и убрал «вора в законе» и рыбного короля – Геннадия Васильчука, который костью в горле стоял у Тигра, мешая загрести под себя жирнейший и лакомый кусок. Убрал так, как просил Самсонов, он же Тигр – грязно и кроваво, чтоб все знали, чьих рук дело. В одно прекрасное утро судно Васи подошло к берегу, заполненное не рыбой, а мясом. Человеческим. Вряд ли их смогли опознать, не то что похоронить в открытых гробах.

Добронравов опускает голову на руки и впивается в свои жидкие седые волосы. Это была единственная игрушка, которую отец Арсения в свое время подарил своей незаконорожденной дочери, которая появилась на свет с искривленным позвоночником, усохшей ногой и сильным косоглазием. Он поставил эту игрушку на пеленальный стол перед ее матерью и предложил ей отдать девочку в спец заведение.

***

Я прилетел домой, несся к выходу из терминала сломя голову, как ненормальный. Чтобы увидеть там встречающую меня Нюту. Чтобы сдавить в своих объятиях, а потом везти в первую попавшуюся гостиницу… потому что не дотерплю до дома. Потому что мне надо сейчас. Я изголодался по ней до ломоты в костях, до едкого ощущения, что они стираются в порошок. Слишком долго без нее. Слишком много времени вдали. Да и какая разница, на каком расстоянии. Если она не рядом со мной, и я не могу ощущать ее запах. И я смотрю на нее, сидящую рядом со мной, и буквально ощущаю запах дымящейся от голода плоти. И мне насрать. Я бы сгорел дотла. Ведь самое страшное совсем не это… Жутко, что меня дробит от невыносимого голода, настолько сильного, что скручивает все внутренности.

Затащил ее в номер и тут же набросился на ее рот, и застонал громко, надсадно, словно сделав первый глоток воды пересохшим горлом.

Жадно сминать ее губы, такие мягкие и нежные, прикусывая верхнюю и нижнюю и проталкивая язык в сладкую мякоть, чтобы сплестись с ее язычком в бешеном танце, не прерываясь даже на то, чтобы сделать глоток кислорода. Зачем? Я могу дышать ею. Прижимаю Нюту к себе дрожащими руками, и хочется, чтобы ее тело повторяло каждую молекулу моего тела, а наша кожа приобрела один рисунок на двоих. Я все так же повернут на ней, и это сумасшествие не ослабевает ни на секунду. Какая-то адская потребность сжирать мою женщину всеми мыслимыми и немыслимыми способами.

Взял за подбородок.

- Ну что, маленькая ведьма… ты ведь знаешь, что я с тобой сейчас сделаю? Я проголодался… я так проголодался, что я просто сожру тебя и обглодаю каждый сантиметр твоего тела.

Вздрогнул, когда в ее глазах засиял ответный блеск такого же голода и предвкушение исполнения обещания.

И хищно усмехнуться, оскалившись, когда в её глазах сверкнула в ответ та же моя жажда.

Дернул к себе и алчно набросился на ее рот, сминая обеими руками ягодицы, вдавливая в себя и упираясь в ее живот ноющей до боли эрекцией.

***

Тигр отвалил мне и еще двум пацанам, которые ходили подо мной по его приказу, около десяти вагонов с довольно дефицитными продуктами: макаронами из Югославии, импортным табаком и отечественной тушенкой. Товар ушел мгновенно, и я принес Тигру первый клад в виде лимона зеленых. Бешеные бабки по нынешним временам. Я отродясь не видывал и не слыхивал о суммах таких. Первое время вообще на деньги смотрел, как на никчемные бумажки. Моя маленькая Ассоль учила меня всему, кроме меркантильности, и сама же продала за брюлики и богатую жизнь со своим лошком-мужем. Тигр же в меня вбивал информацию примерами и личным опытом. В том числе и как вести бумажкам счет. Пацанов Самсонова я потихоньку со временем убрал. Я хотел, чтоб со мной рядом были проверенные мной люди, а не его верные шестерки. Да и местная северная братва смирилась с нашествием волков (так нас называли местные) и исправно платили свою долю в общак. Но мы с Тигром говорили совсем о другом кладе. О целой пещере, наполненной сокровищами, которая кормила бы нас долгие годы. Он обещал мне будущее не хуже, чем у арабских шейхов. Я не верил, но ощутить на себе, как живут шейхи, мне все же хотелось. Тогда я начал присматриваться к местным властям, которые все еще не собирались с нами сотрудничать и упорно прикрывались коммунистической честностью, неподкупностью и страхом ссылки…В Сибирь? Я мог им оформить только расстрел, о чем и поспешил популярно объяснить.

Меня интересовали рыболовецкие коммерческие структуры. Мы с Самсоновым пробили, что государству данные структуры не подчиняются (как бы они ни утверждали обратное), а все бабки, сделанные на этом бизнесе, просачиваются в оффшорные зоны сквозь пальцы правительства.

С властями я договорился своими старыми методами, которые так не любил Тигр. Пожалуй, это были последние разы, когда я добивался результата физическим насилием такого плана. Антонов – губернатор края распрощался с тремя пальцами и с ухом перед тем, как дал мне официальное разрешение вывезти первую партию минтая в Южную Корею и Японию. Я щедро заплатил капитанам суден и владельцам, а также за «слепоту и немоту» японских портовых офицеров и чиновников. Со временем у меня появился свой штат хорошо прикормленных людей в портах. Вход в пещеру сокровищ был приоткрыт, и мой аббат Фариа получил свою первую прибыль, от которой у него самого округлились глаза.

Когда я купил себе дом, тачку и собственное судно, я понял, что имел ввиду Тигр, когда говорил, что одноразовый выигрыш в лотерею – полная херня и не стоит ни одного нашего телодвижения.

С этого момента я и стал человеком, которого по-прежнему в своих кругах называли Бес, а кто-то и нелюдем, но в широких кругах я стал «рыбным королем» Тихим. В год я продавал на миллионы, подкупая на них налоговую, пограничников, департаменты рыбного хозяйства. Кое-что переводил «на верх». Самсонов говорил, что так надо. Да я и сам прекрасно понимал, что кормить надо всех, но прежде всего тех, кто может развалить твою кормушку одним движением пальцев. Какими бы борзыми мы ни были с Тигром, я на месте, а он из-за колючки – мы хотели править в этом регионе долго и счастливо.

Все это заняло более шести лет. И где бы я ни был, я все равно следил за ней. Понимаете? У меня миллионы зелени, ко мне бабы, став раком, в шеренгу выстраиваются и рот покорно открывают, а я не хочу никого. На этой суке помешан. Отслеживаю каждый ее шаг. Живу не своей, а ее жизнью и понимаю, что, если бы не она, никакие сокровища мне были бы не нужны. Моя месть была бы местью нелюдя №113. Я бы порвал всех своих должников голыми руками и пустил себе пулю в висок…Но я хотел доказать ей, что теперь она никто, а я могу распоряжаться ее жизнью и заставлять играть по моим правилам. Я хотел посадить ее в клетку и наслаждаться нашей агонией.